До того, как начал образовываться молодой лёд и скреплять между собой льдины, можно было легко привести в движение льдину площадью в акр[24] или более, но теперь это было не под силу даже всем нам, и если процесс смерзания продолжится дальше, нам, видимо, придётся остановиться и подождать, пока лёд не станет достаточно прочным, чтобы выдерживать нас. Но, к счастью, ветра поддерживали лёд в постоянном движении, и потому сохранялось сравнительно много открытой воды. Сидя в тесных лодках, с открытыми руками и ногами, мы теперь очень уставали и мёрзли, отказавшись, по причине нашего долгого путешествия по льду, от всей, кроме самой необходимой одежды, которая была теперь изношена в лохмотья; и, в добавок к неудобствам экипажей первого куттера и вельбота, которые сильно протекали, мы были вынуждены постоянно вычерпывать воду. Второй куттер оставался менее повреждённым при перевозке, так как был лёгким, коротким и плотно сидел в своих санях, не раскачиваясь.
Пока ветер, приводивший в движение лёд, открывал для нас воду, наше продвижение на юг было быстрым; такого не было, когда мы двигались по сплошному льду и было ощущение, что эта ледяная пустыня никогда не кончится.
В один из дней мы прошли со свежим ветром хорошее расстояние и были вынуждены выбраться на льдину из-за усиления ветра, скопления льда и приближающейся темноты. Разбив палатки у края льдины, мы поужинали и заползли, все ужасно мокрые и замёрзшие, в свои спальные мешки, но около полуночи всех нас подняли переносить лодки и палатки – наша льдина разваливалась. Было и больно и забавно видеть друг друга в разной степени «дезабилье», – кто-то босой, а иные без штанов, метались в воющих снежных вихрях, закрепляя вещи или перенося их в безопасные места. На рассвете, позавтракав, мы снова пустились в путь. В конце довольно удачного рабочего дня мы оказались перед старыми паковыми льдами, полными полыней и разводьев, которые показались нам непроходимыми. Мы выгрузились на лёд, и тут снова пошёл снег, а вода стала замерзать. Поставив палатки, мы провели этот день в ожидании, пока стихнет шторм.
Тщетно прождав в наблюдении за движением льда весь день, на следующее утро мы отправились по разрозненным льдинам, молодой лёд между которыми нарос до толщины примерно в полдюйма. Выбирать дорогу возможности не было, поэтому мы направились по прямой к ближайшей открытой воде через промоины, трещины и торосы, проваливаясь иногда до колен, а то и по самую шею.
Стараясь продвигаться по полыньям, которые простирались в основном на юг, мы продолжали свой извилистый путь к Новосибирским островам. Отрытой воды становилось всё больше, то есть, скорее, полыньи становились всё шире и появлялись всё чаще по мере нашего продвижения. На следующее утро, после завтрака, был отдан приказ запастись снегом на всех лодках, – Делонг хотел, чтобы мы варили себе чай на борту, а не высаживались каждый раз на лёд, как было у нас заведено. Мы отплыли с хорошим попутным бризом и обширным пространством открытой воды перед нами – на самом деле даже слишком обширным – имея ввиду вероятность более сильного волнения – для наших тяжело нагруженных лодок. Когда было передано распоряжение приготовить чай и ужин, Делонг шёл впереди, вельбот следом, за нами следовал Чипп. Мы быстро, как только могли, проскакивали между льдин, проворно управляя румпелем и парусом, чтобы не соприкасаться с острыми краями льдин. Лёд был весь в движении, и там, где проходы расширялись в большие бухты, уже покрытые свежими льдинами, наши лодки выделывали такие пируэты, что позавидовали бы и цирковые лошади. Иногда, когда лодки выстраивались в линию и находились не более чем в ста ярдах друг от друга, случалось, что первый куттер проскакивал через промежуток между льдинами, за ним успевал вельбот; но, прежде чем подходил второй куттер, лёд сдвигался и закрывал проход.
Наконец, мы вышли к полынье, где постепенно усиливающийся северный ветер поднял такое волнение, что наши лодки, сильно перегруженные в том числе и дубовыми санями, начали черпать воду. Всем стало очевидно, что, если волнение продолжится, нам придётся облегчить наши лодки. Лёд тоже снова начал надвигаться, и мы пошли на юго-запад по узкой полосе воды; все три лодки держались как можно выше по ветру, одновременно стараясь избежать острых ледяных кромок, и в то же время держась подальше от наветренного края льда, в который волны бились с особенной силой.
Когда в тот день мы с Делонгом высадились на лёд, Чипп в очередной раз отстал, хотя все три судна несли все свои паруса до последнего дюйма; и когда Чипп в конце концов причалил, он впервые пожаловался на свою лодку. До тех пор она была его любимицей, да и сейчас она по-прежнему считалась прочной и исправной, только была перегружена тяжёлыми санями, вес которых, действительно, был близок к тому, чтобы утопить лодку и побольше.