— Ты настоящая москвичка, — заметил Володя.
— А что это значит?
— Это значит… — Володя замялся, подыскивая подходящие слова. — Значит, гордая и красивая.
— Выдумщик ты! — воскликнула Ольга, довольная похвалой. После паузы, сощурив глаза, начала выговаривать Володе: — Ты-то, ты-то! Молчишь! Я бы на твоем месте прыгала от радости.
— А я и прыгал. Бежал по улице и прыгал. Хочешь, буду прыгать и сейчас.
— Сейчас не надо. — Она вдруг посерьезнела. — Значит, осенью в Москву. Распрощаешься со своим Игорем Игоревичем. Не жалко?
— Жалко.
— Мне тоже нелегко было расставаться, хотя и радовалась, когда поступила в консерваторию. — Ольга вздохнула и добавила, глядя куда-то вперед: — Вот так, по одному, и разъезжаются лучшие люди из нашего родного городка.
Володя возразил:
— Я никогда не покину свой город. Окончу консерваторию и вернусь. Обязательно вернусь.
— Все так говорят.
Володя замедлил шаг, взглянул на Ольгу вопросительно:
— А ты? Разве у тебя другие планы?
Ольга ответила уклончиво:
— Пока у меня один план: успешно сдать очередной экзамен.
— Сдашь, не волнуйся.
— Сдам этот — на очереди следующий. Погоди, впряжешься в студенческую жизнь, поймешь, что это такое.
И Володя на мгновение представил: он тоже будет стоять в коридорах, как те студенты, которых видел сегодня. Будет переживать, носиться по этажам, шумно спорить с кем-то. Перед ним открывалась заманчивая студенческая жизнь.
— Я сегодня видел одного парня: тощий, как телеграфный столб. Тоже будущий композитор. Сочинил сонату для двух роялей. Я послушал. И знаешь, мне тоже захотелось сочинить сонату. Для скрипки и рояля. Главной темой будет мотив песенки, которую пели сплавщики леса, когда я был маленьким. Но я запомнил этот мотив. Может, конечно, высоко беру, все-таки соната.
— Ты пиши, а не рассуждай, — прервала его Ольга. — И пожалуйста, не вздумай важничать. А то сделаешься знаменитым и заважничаешь, своих узнавать перестанешь.
Володя вдруг подумал, что никогда еще он не был так счастлив, как в этот день. Ольга — его добрый гений. Кто, как не Ольга, внушила ему веру в себя, Ольга позвала его в Москву, она сделала так, что его принял известный профессор. Она идет сейчас рядом с ним, красивая и гордая, радуется его радостями, живет его мечтами. Чего еще ему надо?..
Володя вышел в тамбур. Поезд громыхал уже через мост. Показалось здание машиностроительного завода, за ним выплыла труба «Лакокраски», черная и тонкая, как головешка. Ржавый купол монастыря вынырнул из зелени старых лип. Заскрежетали тормоза, еще минута-другая — и возник, покатился навстречу рыжеватый от пыли перрон.
Войдя в свой двор, Володя увидел сидевшего на подоконнике Колю — в майке и трусах. Коля держал в руках осколок зеркала и норовил ослепить солнечным лучиком развалившегося у сарайчика серого кота. Не дожидаясь, когда Володя войдет в дом, он крикнул:
— Леха наш получил повестку!
— Что? — переспросил Володя.
— Леху призывают в армию.
В комнате Володя сел на диван и в ожидании подробностей вопросительно уставился на Колю. Повестка Алексею пришла вчера утром. Через неделю приказано быть на сборном пункте с кружкой, ложкой, сменой белья. Коля морщил лоб, перечисляя вещи, которые надлежит иметь при себе новобранцу: мыло, бритву…
— Леха мечтает попасть в танкисты, — деловито сообщил Коля. — А я бы пошел в летчики.
Володя достал из чемодана гостинцы: круг дешевой колбасы, пакетик конфет — все, что удалось купить на сэкономленные деньги.
— Где сейчас Алексей?
— Пошел увольняться с работы.
Володя снял пиджак, сбросил рубашку и пошел на кухню умываться. Коля же занялся примусом, звенел кружкой, наливая воду в чайник.
— Мишку Кожевникова и Алика Малявина тоже берут.
— Малявин же имел отсрочку, — сказал Володя, отфыркиваясь около умывальника.
— Ну и что? Наш Леха тоже имел отсрочку.
Вернувшись в комнату, Володя долго утирался полотенцем. Он не знал, как отнестись к тому, что Алексея призывают в армию. Два, а может и три, года его не будет дома. Старший брат — главный помощник матери, опора семьи. Да тут еще и он, Володя, осенью уедет в Москву. Мать останется одна с Колей. Непросто складывалась жизнь.
— Это для мамы. Погляди-ка.
— Ух ты! — воскликнул Коля, рассматривая ткань. — Красивая!
Володя аккуратно свернул материю, положил на комод. Туча белого дыма поползла через открытую дверь из кухни: заглох примус.
— Чертов паровоз! — в сердцах воскликнул Коля.