Володя слушал, опустив голову. «Никто из тех, — думал он, — кто сейчас пел под Серегину гитару, даже представления не имеет о великом композиторе Иоганне Себастьяне Бахе, о его фугах, контрапункте. Но как они смогли постичь так глубоко музыку?» Песня звучала стройно, и Володя слышал голос Клавдии, выводившей неожиданным дискантом мелодию, и голос Анны, вторившей ей с увлечением. И только Алексей все портил, когда присоединялся. Рядом с Алексеем сидела его зазноба. Она тоже пела, временами ее глаза, устремленные на Алексея, выражали откровенную нежность. Откуда эта девушка? Володя никогда раньше не видел ее. Живет где-то на Красном Перевале — в пригороде. Алексей умеет завязывать знакомства. Он общителен, и ему даже не надо прилагать стараний — девушки сами тянутся к нему. Чего-то они в нем находят? Вон как зазноба смотрит на него.
Женщины вдруг запели старую русскую песню. Пели Клавдия, Анна и Алексеева зазноба. Щеглов подыгрывал на гитаре. Тоненьким голоском подпевала мать. Это было неожиданно. Володя никогда раньше не слышал, чтобы мать пела эту песню. Бесхитростный, проникающий в душу напев:
До поздней ночи не умолкали песни во дворе у Метелевых. До полного изнеможения теребил струны гитары Серега Щеглов, и под ее рассыпчатые переборы люди и веселились и плакали.
Утром всей семьей отправились на сборный пункт. Впереди шагал Алексей с матерью, позади — Володя и Николай. У матери — заплаканное лицо, глядит не наглядится на сына, утирает концом платка глаза. Когда подошли к красным военкоматовским воротам, Алексей закинул мешок с вещами за плечо, остановился. На тротуаре, по обе стороны улицы, на мостовой толпились призывники с родственниками: потертые, в заплатах пиджаки, куртки из «чертовой кожи», рубахи-косоворотки, полинявшие от бесконечных стирок. Табачный дым плыл над гудящей толпой.
— Ну, братишки! — Алексей вытер со лба пот. — Смотрите тут без меня! Матерю слушайтесь!..
— Поцелуйтесь, чай не чужие, — с укоризной сказала сыновьям мать.
Братья заморгали, быстро и неловко расцеловались. Алексей, хмурясь, то и дело поглядывал по сторонам. За минувший день он словно стал выше ростом.
— Ты, мама, шла бы домой. Вон какая тут суета, чего зря жариться.
— Ничего. Насижусь еще дома. А вы, ребята, — обратилась она к сыновьям, — идите, вам тут в самом деле нечего делать.
Володя и Коля пошли.
За площадью Коммуны, недалеко от трамвайного депо, они встретили Алексееву зазнобу. Она шла очень быстро, почти бежала. На ней было вчерашнее красивое платье. Она пролетела, не заметив ребят.
Братья постояли около кинотеатра «Горн». Поглядели на фанерный щит, с которого улыбалась Любовь Орлова. Володя вспомнил: в прошлом году дважды ходил с Ольгой в этот кинотеатр. Гуляли по набережной, потом смотрели кино… Что-то поделывает сейчас Ольга? Две недели как нет от нее писем. Должна, наверно, скоро приехать — каникулы.
— Как думаешь, она взаправду вылетает из пушки? — спросил Коля, показывая глазами на золотоволосую Любовь Орлову.
— Бутафория, — вздохнул Володя.
— Что ты сказал?
— Бутафория. Обман, — ответил Володя.
Солнце заливало улицы, дымился гудрон на мостовой — дорожники в неуклюжих брезентовых куртках орудовали катками.
— Жарко. Пошли искупаемся, — предложил Володя.
— Я пойду домой, я сегодня не выспался.
— Ну ладно, валяй.
Володя побрел по теневой стороне улицы. Вышел на площадь, повернул на бульвар. Знакомый, исхоженный маршрут. Шагая по аллее, вдруг заспешил — так он всегда привык ходить здесь. Посторонний мог подумать: идет парень по срочному делу, а дела у него никакого нет, спешить некуда. Сидят старички на лавочках, блаженствуют в тенечке, а Володя шагает широким шагом. Надо бы остаться с матерью, проводить до конца Алексея, да зачем — Алексей прогнал их, ждал свою зазнобу. Красивая девушка, вспомнил Володя, наверняка будет скучать без Алексея.
На лавочке сидел парнишка в старом, залатанном пиджаке, кепка сдвинута на лоб.
Что-то показалось Володе знакомым в опущенных плечах, в повороте головы.
— Федя!
Парень поднял голову, прищурился.
— Ты что — не узнаешь?
— Узнаю.
— Ну, здравствуй! Откуда ты?
Федя в ответ только усмехнулся, а в глазах у него блеснула какая-то жесткость.
— Смотрю, вроде знакомый, — улыбнулся Володя. — Как живешь? Снова на стройке?
Федя помедлил, зыркнул глазами по сторонам, ответил коротко: