— По учебе, — соврал Володя.
— А если кто не может?
— Кто не может, у того спрашивать не будут.
В комнату вбежал Коля с криком:
— Мама, наш Лешка будет находиться в Нерехте.
— Тихо ты, что орешь! — остановила его мать. — Говори спокойно.
— Говорю, — повторил Коля, — наш Леха будет находиться в Нерехте.
— Кто тебе сказал?
— Зазноба Лехина.
— Тебе? — удивился Володя.
— Нет, не мне, Кожевниковым.
— Болтовня, наверно, — решил Володя. — Разве можно узнать, где будет стоять воинская часть? Это военная тайна.
— Не знаю, не знаю, — повторил Коля, пораженный словами «военная тайна». — Говорю, что слышал. Тетя Маша Кожевникова собирается ехать к Мишке.
— Я бы тоже съездила. Далеко ли до Нерехты — пустяки, — сказала мать и стала складывать в корзину тряпье. — Ты бы, Володя, узнал все получше.
— Завтра же схожу к Кожевниковым, — пообещал Володя.
Все на какое-то время примолкли, обрадованные возможностью свидания с Алексеем. Мать стала соображать, какие гостинцы повезти сыну. Братья попытались представить Алексея в военной шинели с винтовкой…
— А знаешь, мама, кого я сегодня видел! — вдруг воскликнул Володя. — Помнишь, к нам Федя приходил со стройки. Отец у него помер в Сибири, а он здесь работал, потом его забрали…
— Ну как же, помню.
— Встретил сегодня на бульваре. В Астрахань едет на буксире, говорит, с командой.
— Вышел, значит. Освободили.
— Не знаю, — ответил глухо Володя. — Со справкой какой-то живет, справка эта вместо документа ему, что ли, не понял я; не больно он разговорчив. Приветы всем пера-давал.
— Спасибо. — Голос у матери дрогнул. — Без отца, без матери растет парень. Кто поможет, кто пожалеет?
— Звал к нам. Не пошел. Времени, говорит, нет…
Спал Володя в ту ночь на новом месте — на диване, где до той ночи находилась постель Алексея. Спал плохо. Приснился ему сон. Будто стоит во дворе у них Федя в залатанном пиджаке и порванных ботинках и просит Володю поиграть на скрипке. Володя согласен, но никак не может найти свою скрипку, ищет по всей комнате, во все углы заглядывает, но скрипки нет, пропала, и такой страх вдруг охватывает Володю, что готов закричать. Измученный этим сном, он проснулся. Было рано. Из окна едва сочилась серая муть. Володя встал, осторожно ступая, прошел к шкафу, за которым прятал футляр со скрипкой. Скрипка была на месте. Володя успокоился и снова заснул.
Воскресенье. Ходики на стене показывали десять часов без нескольких минут. Солнце било в окна, заливая комнату золотым светом. Постель матери у противоположной стены была не убрана. Куда, интересно, она так заторопилась? Уж не к Кожевниковым ли?
Володя подошел к окну, распахнул створки — повеяло свежим воздухом, солнцем. День обещал быть хорошим, жарким. Володя пошел на кухню умываться. Мать сидела на табуретке, по-старушечьи сгорбившись и положив руки на колени. Старое платье пузырилось на спине и по бокам, голова была не причесана.
— Мама, ты чего? — с тревогой в голосе спросил Володя.
Она обернулась, посмотрела куда-то в пространство:
— Война, Володя…
— Какая «война»?
— С немцами война.
По щекам матери текли слезы.
— Ты чего плачешь?
— Да ничего, Володя, так… Проходи, умывайся.
Из окна послышался голос Клавдии:
— Тетя Даша! Бежим скорее в магазин, соли да мыла надо купить!
— Иду, Клавдия, иду, милая, — ответила мать, утирая мокрое от слез лицо уголком платка.
Постояла, подумала, торопливо причесалась, достала из комода деньги и направилась в магазин.
Из-за шкафа, свесив ноги с топчана, выглядывал Коля.
— Что за шум?
— Молчи, — буркнул Володя. — Война началась.
— Война? — Коля тер кулаком глаза. — Какая еще война?
Володя досадливо махнул рукой и вышел из комнаты. Постоял немного на кухне, уставившись в пространство. О войне как-то не хотелось думать. Война. Ну и что? Была война с самураями — закончилась победой. Финны тоже в конце концов уступили, и Маннергейм ихний не помог. Наша армия — самая сильная в мире. Но, конечно, лучше жить без войн. Кому охота погибать? Алексей теперь в армии, и возможно, его пошлют на фронт бить немцев.
Володя спустился с крыльца во двор. На улице трое мужиков энергично жестикулировали. Слышались выкрики, брань: «Ну, Гитлер, сукин сын! Ну, сволочь, получишь по первое число!» Мужики решали, сколько может продлиться война. Выходило, судя по разговору, недолго. Володя миновал сквер и небольшой пустырь за ним, где обычно ребята с утра до вечера гоняли футбольный мяч. Сейчас на пустыре никого не было.