— Это мне тоже не нравится, — сказал Балда. — Ступай к чертовой матери. Лежачего бить не дам.
Король, всхлипывая, стал просить:
— Не бейте меня, братцы… Отпустите…
— Сам лезет, — сказал Кот.
— Лучше уходи, Кот, — сказал Балда. — Я с ним посижу, пока он не успокоится. Не ковыряй финкой землю. Не тупи ее…
На свежем воздухе Король начал приходить в себя. Он провел пальцами под носом и тупо уставился на кровь. Он обронил кепку и вывозил брюки, его пышные волосы намокли и слиплись на лбу и ближе к темени поднялись клочьями. Сообразив, как надо себя вести, Король притаился на земле. Балда стал цепляться за его воротник слабее и возбужденно заговорил с Котом. Он смотрел на их ноги и различал того и другого по сапогам: у Кота были высокие офицерские, а у Балды — штатские, красноватого оттенка, с отогнутыми голенищами. Две пары сапог топтались перед ним. Король несколько оправился, но не подавал виду. Принадлежавшие Коту сапоги шагнули и остановились возле самого лица Короля. Кот взял его за волосы и заглянул ему в глаза. Король схватил его за ноги и уронил, вцепился ему в горло, и Кот стал задыхаться, а Балда засуетился рядом, пытаясь их разнять. Кот держал финку Балды и в отчаянии пустил ее в ход; движение, которое он произвел, было едва заметным, но финка воткнулась в живот Короля полным клинком, и он застыл на секунду, будто замороженный. Ощутив инородное тело, Король закричал, вынул из живота финку обеими руками и повалился ничком, царапая землю. Он приподнялся и внятно произнес:
— Кот меня зарезал.
Затем потерял сознание, и из травы на его щеку стали переползать муравьи.
Пути-дороги
Дальше Король написал в своем романе так:
«Я раньше думал, что надо говорить «ро́ман», а учительница велела говорить «рома́н». Учительница во время урока окликает меня:
— Королев, встаньте. Вы чем там занимаетесь?
Я говорю:
— Не видишь, ро́ман пишу?
— Я не знаю, что вы пишете, поэтому и спрашиваю.
— Ро́ман пишу, — опять говорю я.
— Вы в самом деле пишете рома́н?
— Ро́ман про свою жизнь, — отвечаю я со злостью, потому что ученики на меня смотрят.
— Надо произносить рома́н, — говорит учительница.
— Не один черт?.
— Нет, не один. И не надо отвечать мне грубо. Я хотя не очень старая, но не говорите мне «ты».
— А тебе можно?
— Разве я вам говорю «ты»?
— Им вон…
— Они дети, а вы юноша. Удивительно, что вы пишете роман.
— Пишу. Чего тут такого?
— Очень интересно. Я еще никогда не видела писателей. Почему вы пишете именно роман?
— Вам что за дело?
— Я не знала, что вам нравится писать.
— Мне больше ничего не нравится. Еще нравится читать книжки.
— Что же вы прочли?
— Мне нравится про шагреневую кожу писателя Бальзака и «Милый друг» французского писателя Ги де Мопассана.
— Странный вы человек, Королев. А уроки по литературе не учите.
— Скоро начну, — говорю я.
— Можете сесть.
— Уже сел, — говорю я.
— Очень странный вы человек, — говорит учительница и просит у меня тетрадку, где я писал роман. — У вас тут есть неприличное выражение. Когда будете редактировать, непременно вычеркните, — сказала она; и ученики заржали; а мне было неловко, что смеются надо мной, над переростком, которому надо работать, а он учится в пятом классе. Я бы пошел работать, но после больницы стал слабый и боюсь, что меня кто-нибудь толкнет. В детдом я сам попросился, в другой. А с базарами я с тех пор «завязал». Как я думаю, Коту когда-нибудь обеспечена «вышка», а Балде лет пятнадцать. Если они тоже не «завяжут». Может, они будут кругом хорошие и передовые; я на них злой, а если разобраться, на кладбище-то все было по пьянке… Сам я хочу сделаться моряком. Как совсем поправлюсь, попрошу, чтобы взяли. Люблю я еще романы писать, только бывает, что нравятся слова шиворот-навыворот, к примеру, «нибудь-когда», а не «когда-нибудь». Вот какое дело…»
Поезд еще не сбавил скорости. Он словно боялся опоздать ко времени. Шатуны паровоза бешено крутили ведущие колеса, вагоны покачивались и перестукивали в сцеплениях. Против Королева в купе сидела молодая женщина, и они вместе смотрели в окно. Маленькая рука женщины, с кольцом на безымянном пальце, легла на столик и потянулась к его руке, обрамленной белым манжетом. С полного хода поезд вылетел на мост. Железный гул сопроводил движение по мосту. Клепаные балки замелькали перед глазами; они были мокрые и сушились под полуденным солнцем после дождя.