«Что же такое происходит? — подумал Королев, бессильный нарушить движение разговора. — Конечно, ты допустил ошибку».
И словно угадав его мысли, Баландин вдруг потеплел и, обняв Королева за шею, поцеловал в щеку.
— Плюнь на них на всех, — сказал он. — Я-то тебя люблю, Король. Ты мировой мужик. Все бы писатели были как ты.
— Не завидуйте ему, — сказала Мария. — Хотя я понимаю, что о таких вещах не говорят всерьез.
— Нет, я обо всем говорю так, как думаю. — Видимо, Котов испытывал лихорадочное удовольствие портить и дальше впечатление о себе.
— Но ведь у мужа не просто талант. То, что он писатель, очень трудно.
— Он так и сказал, — ответил Котов насмешливо.
Мария подчеркнула:
— Было невообразимо трудно. Много лет работы, и ни единой опубликованной строчки. Боюсь, что у вас не хватило бы духу…
— А вот хватило, — сказал Котов. — На моей защите были только белые шары.
— Вы ученый?
— Буду и доктором. Не сомневайтесь. Попробуйте тогда взять меня голыми руками.
— Чем же вы заменили талант?
— Честолюбием. Что, очень откровенно? Ну да, ваш муж поскромнее… А чего плохого?.. Видите ли, Маша, от каждого по способности, зато каждому по труду. Стоит постараться… Конечно, хорошее сочетание — талант, честолюбие и усердие, штаны, так сказать, крепкие. Но… не каждому дано.
Котов развел руками, затем сплел их на груди, но картинно-горделивый вид не получился: плечи его ссутулились, и глаза потухли. Скорее было похоже, что ему сделалось зябко.
— Один ученый, другой писатель, — стал ворчать Баландин, ерзая на стуле. — Было настроение, так нет, взяли и испортили!
— А не разыгрываете ли вы нас, Котов? — сказала Мария. — Что за беседа?.. Я не встречала, чтобы бедствовали оттого, что нет писательских способностей. Кстати, Королев много зарабатывает на своем заводе. Но он хотел писать. Хотел, добивался, и ничего нельзя было с этим поделать. У нас нет ни машины, ни дачи. И квартиру мы не выстроили в кооперативе, а нам ее дали на заводе. Разумеется, мы не отказывались от денег за книгу. Первая книга Королева — результат многолетней работы, плоды (вы простите мне книжный язык) бесконечных раздумий и сомнений, доходивших до отчаяния. И книга стоит того, чтобы ее прочитали. А деньги… Деньги нам, Котов, нужны. Пригодятся, когда Королев станет профессиональным писателем.
— Браво! — тихо воскликнул Котов.
— Дальше в таком роде беседовать неинтересно, — отозвалась Мария.
Но Королев, глядя в стол, сказал!
— Пусть говорит. Пусть выскажется.
— Не видишь, ему все равно, что болтать. Язык-то без костей… Хоть про талант. Лишь бы поехиднее.
— Кот, я хочу, чтобы ты высказался до конца! — Королев произнес это громко. Мария наступила мужу на ногу под столом, но он упрямо дополнил: — Выскажись — и раз и навсегда точка.
Но Котов вдруг болезненно поморщился и пробормотал:
— Конечно, я пьян… Вашему мужу захотелось устроить комедию… Ты мне неприятен, Король, с первого мгновения…
Далее он изобразил тоскливый грудной смех и заговорил прежним тоном:
— Зато как важно утвердить свое достоинство!.. Балда-то попроще, а мы с тобой, Король, не теряли времени даром…
— Успокойтесь, Анатолий, — хмурясь, сказала Мария.
— О, я совсем спокоен!
— Неприятно, когда мужчина близок к истерике. Я не знаю, что вас мучит, но ведете вы себя как баба. А после того что вы сказали мужу, вам следует встать и уйти.
— Вот это женщина!
— Я могу вам помочь.
— Вы?.. Что вы говорите?.. Верно, закатывать истерику не по-мужски, а разве вам идет роль вышибалы?
— Мне идет, — оказал Баландин. — Я помогу.
— Балда, ты прочь! — Котов, не глядя, откинул руку в сторону, при этом нарушил равновесие и покачнулся на стуле.
— Анатолий Котов, — произнесла Мария спокойно и твердо. — Я прошу вас уйти.
— А я не уйду! — заволновался Котов и стал говорить дерзко и ярко: — Не прогоните! Разве не ясно, что я подлец? Вашему мужу ясно, ха-ха!.. У него талант, зато я каналья! Он всего добивался трудом, а я использовал моменты! Когда стану доктором, попробуйте достать меня голыми руками!..
— Отвали! — выкрикнул Баландин.
С новым приступом отчаяния Котов заговорил опять:
— Теперь вы видите, что я за человек?.. Что толку, Король, что ты талантливый и порядочный! А я возьму и поднимусь высоко, и чем буду ничтожнее, тем буду злее!..
— Я не верю тому, что вы про себя наговорили, — произнесла Мария. — Но в другом случае этого было бы как раз достаточно, чтобы дать вам по физиономии.