Едва расположились в спальных мешках на плоскостях самолетов, задул северный ветер и густой туман накрыл и залив, и устье, и берега. Следующие трое суток прошли в непрерывной трудной работе. Низкий глинистый берег, у которого встали машины, полностью затопляла приливная волна. Высота прилива доходила до 4,5 метра. Незатопленным оставался только маленький, совершенно голый островок. В него вцепились стальные штопора-якоря. И экипажам приходилось то подтягивать (в момент прилива), то отпускать гидропланы (когда отходила приливная волна).
Так продолжалось до середины дня 18 августа, когда подул западный ветер. Сначала чуть-чуть, потом сильнее. Туман рассеялся. Барометр резко упал. Следовало ожидать сильного ветра. Чухновский поспешил воспользоваться небольшой паузой, и самолеты поднялись. Нужно было срочно найти на берегу полуострова Канин более надежную стоянку.
Ее нашли через 45 минут в устье реки Жемчужной, у высокого берега. Здесь стояли два ненецких чума. Неподалеку от них и опустились на воду металлические птицы, вызвав едва ли не благоговейный ужас двух ненецких семейств.
В этих чумах летчики прожили шесть дней — погода никак не пускала в небо. Сначала шторм. Он длился пять суток. Потом всю округу забил туман. Продукты кончились. Ненцы мало чем могли помочь, они сами перебивались кое-как. Чухновский знал, что о них не имеют известий уже десять дней, и уговорил одного из ненцев съездить на оленях на радиостанцию Канина Носа с письмом.
На следующий день, 25 августа, в Архангельске и на Маточкином Шаре получили радиограмму, в которой сообщалось, что получено письмо от летчика Чухновского. При первой возможности он вылетит на Колгуев.
Сняться с этой опостылевшей стоянки удалось в тот же день. Облачность была низкой, дул довольно сильный встречный ветер с северо-востока. На море большая волна, — значит, на воду не сядешь в случае чего. Но лететь надо. Поднялись, взяв курс на южную оконечность острова Колгуев. То тут, то там полосы дождя закрывали горизонт, то и дело обходили низкие дождевые тучи. Временами входили в них. Нелегкими были эти 90 минут, когда шли др становища Бугрино на южном берегу Колгуева. Но вот и становище. Можно вздохнуть с облегчением. Тем более, что сюда завезен бензин.
На заправку понадобились чуть ли не сутки: горючее оказалось довольно далеко от берега. Зато погода немного улучшилась к утру, когда вылетели в Малые Кармакулы — становище на западном берегу Новой Земли. Это, пожалуй, был самый ответственный участок перелета. Предстояло пройти 440 километров над открытым морем.
На высоте в тысячу метров по компасу взяли курс прямо на юго-западную оконечность Новой Земли — Костин Шар. С высоты тысячи метров не сходили: здесь дул попутный ветер. Море виделось иногда в редкие окна. Когда, по расчету, оставалось минут пятнадцать лета до Новой Земли, опустились, пробили нижний слой облаков и сразу увидели остров Междушарский.
На самолете Чухновского потек радиатор. Пришлось сесть, чтобы долить воды. Едва успели долететь до Белушьей губы и опуститься у промыслового становища, как лег туман.
27 августа туман на короткое время рассеялся. Паузой сумели воспользоваться, чтобы перелететь к заливу Моллера. Но успели едва-едва. У самого залива туман, наступавший с моря, прижал прямо к земле. Он шел за отрядом, наступая на хвосты гидропланов. Только сели у Малых Кармакул — туман на целые сутки закрыл становище.
Наконец утром 29 августа отряд преодолел последний отрезок так затянувшегося пути. Баренцевым морем прошли до входа в Маточкин Шар. Отсюда повернули на восток, вдоль пролива, — все отлично знакомые Борису места, и вот она радиостанция.
Машина Чухновского пришла почти без воды: течь радиатора увеличилась.
Так завершился первый в истории Арктики длительный перелет, который открыл целую серию знаменитых полярных рейсов.
А для Чухновского и его авиаотряда без всякой передышки просто начался следующий этап работы— осмотр и ремонт машин и одновременно разведка льдов, определение рельефа дна, фотографирование берегов Новой Земли.
Летали весь сентябрь и в одиночку, и парой.
27 сентября Борис с Родзевичем в последний раз за это полярное лето поднялись в воздух на ледовую разведку.
А на другой день мощные подъемные механизмы «Мурмана» подняли гидропланы на борт «Таймыра». 30 сентября «Таймыр» направился на запад, к Архангельску.