— Следуй за мной, — приказал Каст, и я, подавленный всем, что случилось, покорно поплелся по подземному проходу.
Чувствовалось, что земля постепенно опускается под ногами.
Мало-помалу мои глаза привыкли к мраку, и я мог рассмотреть, что справа и слева чернели глубокие пещеры, в которых копошились люди. Они занимались тем, что долбили горную породу, ударяя деревянным молотом по железному клину, и кусок за куском отбивали камень. Эти несчастные скорее напоминали скелеты, чем живых людей, и почти все трудились полуголыми, обливаясь потом и тяжко дыша.
Нас встретил какой-то человек, очевидно наблюдающий за работами, и что-то сказал Касту. Тот повлек меня в одну из длинных галерей, в конце которой при свете масляного светильника в глиняной плошке работали двое — человек с курчавой головой и редкой бороденкой и бледный мальчик лет десяти. Каст поговорил с курчавым, и тот даже изобразил на лице что-то вроде улыбки, а затем поманил меня рукой. Неожиданно он произнес по-гречески:
— Будешь со мной долбить руду.
Каст стоял и ждал, чтобы посмотреть, как я примусь за работу. Курчавый раб, несмотря на весь ужас положения, оказался словоохотливым человеком.
— Меня зовут Циррат. Так меня и зови. А теперь возьми кирку и ударяй ею изо всех сил в скалу, чтобы пробить ход к руде. Когда проход будет достаточно широким, мальчик пролезет в него и скажет, есть ли там золотоносная жила. Он обучен этому делу. А потом куски руды дробят и промывают. Таким образом в песке находят драгоценные крупинки золота. Не так ли поступает с нами и жизнь?
Мне не хотелось браться за кирку, но Каст с ненавистью ударил меня ногой в колено. От боли я упал.
— Понял, что тебе сказано? Или берегись бича! А если будешь сопротивляться, наденем на тебя цепи.
Я взял кирку и со злобой сделал несколько ударов. Во все стороны полетели осколки камня.
— Так и работай, а если не сделаешь положенного урока, тебе не миновать жестокого наказания. Потом мы выжжем тебе на лбу клеймо горячим железом, чтобы у тебя пропала охота думать о глупостях.
Когда он ушел, я спросил человека, называвшего себя Цирратом:
— Кому принадлежат эти рудники?
— Их взял на откуп у местного владетеля какой-то богатый римлянин, житель Саталы.
— Давно ты страдаешь здесь?
— Скоро два года.
— Недавно.
— Не говори так! — простонал он, всматриваясь в глубину галереи, чтобы убедиться, не приближается ли Каст. — Больше двух лет редко кто выдерживает здесь. Надсмотрщики бьют нас немилосердно. Пощады нет ни для кого. Ни праздников, ни передышки. Пока не погаснет этот светильник, мы будем с тобою долбить камень. А он горит двенадцать часов. Потом на наше место придут другие.
— А еда?
— В полдень принесут немного пищи.
Я рассмотрел теперь, что вся спина у Циррата была исполосована багровыми рубцами.
— Как же можно вытерпеть это? — спросил я с негодованием. — Не кирки ли в наших руках?
— Тише! Если такие слова услышит Каст, ты пропал.
— Лучше умереть, чем жить так.
— Еще хорошо, что мы можем с тобой разговаривать без свидетелей, — это облегчает душу. А там, где работает много рабов, неизменно стоит надсмотрщик с бичом и нещадно бьет каждого, кто промолвит лишнее слово.
— Тяжко! — вздохнул я.
— Тяжко, — повторил Циррат, — и нет конца нашим мукам.
Как бы в подтверждение этих слов где-то по соседству раздался вой, от которого кровь стыла в жилах.
— Что это? — спросил я.
— Бьют нерадивого, — шепотом ответил Циррат с искаженным лицом, может быть вспоминая то, что случалось неоднократно и с ним самим.
Мальчик стал всхлипывать. Я тяжело дышал, готовый размозжить голову первому попавшемуся надсмотрщику. Но старик, — а Циррат выглядел совсем стариком, — прошептал:
— Зато мы получим награду на небесах.
— О чем ты говоришь? — не понял я.
— Христос примет в свое лоно всех страждущих и обремененных.
Оказалось, что мой сосед по работе был христианином. Об этих людях я слышал только от своего учителя, у которого тоже было довольно смутное представление о новой секте, наполнившей, как говорили, весь мир, хотя никто не видел у нас в Томах христианских проповедников. Но меня совсем иному учил Аполлодор, и в негодовании я воскликнул:
— Как ты можешь верить в подобные басни?!
— Истинно так.
— Кто сказал, что ты получишь награду за страдания?
— Христос.
— Это ваш бог?
— Сын бога. Отец послал его на землю, чтобы искупить грехи людей.
— Разве это возможно?
— Для этого он претерпел распятие…
Я и раньше не мог понять подобных вещей. Но теперь убедился, что порой человеческие страдания бывают невыносимыми и тогда люди в отчаянии утешают себя подобными нелепостями.
— Ты говоришь о небесах, потому что потерял всякую надежду на спасение на земле.
— Здесь нам нет спасения. Лучше искать пурпуровые улитки или жемчуг на дне морском, чем добывать золото.
Из мрака показался Каст и хмуро оглядел нас.
— Не празднословить! Или я до тех пор буду бить вас, пока глаза не лопнут!
Однако за разговорами с Цирратом я не переставал долбить камень, и у наших ног лежали кучи осколков. Каст посмотрел на руду и снова ушел.
Так продолжалось целую вечность, потому что часы под землею тянутся необыкновенно долго.
Являлся Каст, подозрительно оглядывал нас и вновь уходил, чтобы надзирать над другими. Время от времени рабы уносили в корзинах выбитую нами руду. В полдень они принесли нам в деревянных мисках похлебку из чечевицы и вынули из корзины три куска хлеба. Ведь и глупец, обуреваемый жаждой наживы, мог сообразить, что на такой работе надо давать людям хоть какую-нибудь пищу! Потом снова крики Каста, удары кирки…
Когда вечером я вернулся с другими в помещение для рабов, которое римляне называют эргастулом, то повалился на земляной пол и тотчас уснул как убитый…
На следующее утро повторилось то же самое: грохот отпираемой двери, выход на работу под крики и пинки надсмотрщиков, тяжкая работа с киркой в руках в подземной галерее. Но на этот раз Циррат был неразговорчив, кирка валилась у него из рук.
— Что с тобой? — спросил я.
Вместо ответа он тяжело опустился на землю. Я посмотрел, не приближается ли Каст с бичом в руках, и склонился над стариком.
— Или ты занемог?
Циррат тяжело дышал. Воздух с хрипом клокотал в его груди. Изо рта показались розоватые пузыри. Обтянутые почерневшей кожей ребра вздымались от каждого вздоха. Глаза у него закатились, так что были видны одни белки.
— Что же ты не отвечаешь, отец?
Но Циррат был мертв. Его страданиям пришел избавительный конец.
Я не знал, как поступить в данном случае, а мальчик, очевидно уже не раз наблюдавший подобные случаи, тотчас побежал сообщить о смерти Циррата надсмотрщикам. Пришел Каст и, глядя на умершего, проворчал:
— Старый бездельник!
Потом подумал мгновение, может быть, о том, следует ли позвать кого-нибудь на помощь, и покинул меня. Спустя минуту он вернулся с одним из тех рабов, что приносили нам пищу.
— Оставь работу и помоги выбросить эту падаль, — приказал мне надсмотрщик.
Раб схватил мертвеца за ноги, я — под мышки, и мы понесли труп к выходу.
Каст сказал нам:
— Волоките его туда, где погребают мертвых. Там вы найдете лопату.
Мы покинули двор и стали спускаться по каменистому склону. Очевидно, мой товарищ хорошо знал дорогу. Каст сопровождал нас. Всего в одном стадии note 1 от рудников находилось кладбище, на котором кое-где виднелись свежие следы погребений. Тут же лежала тяжелая деревянная лопата с железным наконечником.
— Копайте по очереди! — сказал Каст.
Первым приступил к работе молчаливый раб. Когда он устал и начал вытирать пот с лица рукавом рваной туники, надсмотрщик крикнул мне:
— Теперь ты!
Я взялся за лопату.
Как я упомянул уже, рудник находился совсем близко, на покатом склоне невысокой горы. Внизу, под кладбищем, рос колючий кустарник и валялись обломки рыжих скал. Каст зевал, может быть, после бессонной ночи, проведенной с какой-нибудь блудницей в соседней таверне. Я копал, но из головы у меня не выходила мысль о спасении.