Пока судовой врач приводил в чувство столь неожиданно посланную мне судьбою гостью, я продолжал всматриваться в ее лицо. Меня поразил его тип: он не подходил ни к типу англосаксов, ни тем более к типу расы, к которой принадлежал, по-видимому, спасенный мною мужчина. Я перебирал в уме виденные мною типы женщин всех национальностей, но ни один из них не подходил к типу лежавшей у ног моих девушки. Мягкий овал лица, прямой нос и густые темно-золотистые волосы скорее всего напоминали мне немку.
Впрочем, не все ли равно, какой национальности девушка? Какое мне до этого дело?
Глава VI
Уже несколько дней, как спасенная мною девушка и ее спутник живут на моем острове. Мои первоначальные предположения о национальности неожиданно ниспосланных мне Роком гостей, оказались совершенно ошибочными. Мужчина вовсе не испанец, в женщине — нет ни капли немецкой крови. И тот и другой — русские. Они — брат и сестра и носят фамилию — Ратмировы. Ее зовут Мария, а его… Нет, я положительно не в силах усвоить произношение имени моего гостя. Словом, это имя, насколько я понял, соответствует нашему английскому имени «Джордж». Да, именно так.
История пришельцев очень печальная, но очень обыкновенная в наши дни.
Русская революция в марте 1917-го года; эмиграция всей семьи в Рио-де-Жанейро; основание стариком Ратмировым на уцелевшие, все еще очень крупные средства акционерного пароходного общества; удачное ведение дел в течение ряда лет; новое обогащение и новое, уже окончательное разорение, явившееся следствием страшных событий, разразившихся на континенте Нового Света три года назад.
Затем смерть старика и его жены, не вынесших нового удара судьбы, голода и тяжелых лишений. Далее — полуголодное прозябание Марии и ее брата; ужасы террора и эпидемий, блуждания из конца в конец огромного вымирающего материка и, наконец, бегство в поисках более сносного существования в Австралию.
Дальше тоже все очень просто и по нынешним временам вполне нормально: уклонение парохода, с целью обеспечить себе безопасное плавание, далеко к югу от общепринятой линии рейсов; встреча, несмотря на это, с пиратским судном; длительное преследование и, наконец, катастрофа вблизи острова Старого Мира.
Вот все, что я узнал о моих гостях из их рассказа о себе. Повторяю — история обыкновенная.
Что же еще? Да, — оба пришельца, а особенно девушка, производят на меня и на всех нас прекрасное впечатление. Даже Стивенс в конце концов положил гнев на милость и не дуется больше на меня за то, что я спас этих двух несчастных русских.
В общем, мы все довольно быстро сошлись с нашими гостями. Заметив, как трудно мне произносить их русские имена, оба просили меня называть их так, как мне кажется наиболее удобным. Я воспользовался этим милым разрешением. Девушку я зову мисс Мэри, а ее брата — мистер Джордж.
Эти имена по созвучию своему очень близки к тем, которыми пользуются при обращении друг к другу мои гости: мистер Джордж зовет сестру «Мара», она его — «Жорж».
Я забыл упомянуть, что оба мои гостя великолепно говорят по-испански и очень прилично по-английски.
Я долго думал, где их поселить, и в конце концов пришел к убеждению, что самым подходящим для этого местом будет мой коттедж. Уверяю вас, что, принимая такое решение, я не руководствовался никакими тайными соображениями. Я сделал это просто потому, что мой дом или «дворец», как зовут его мои подданные, самый большой и поместительный на всем острове. Кроме известного уже вам «подвала», коттедж имеет еще два верхних этажа. Оба этажа отлично меблированы, полны комфорта и даже роскоши.
В самом деле — куда еще я мог поместить пришельцев? В городке нет ни одного свободного домика — количество их строго соответствует числу жителей острова. Не подлежит никакому сомнению, что два человека могли стеснить меня, живущего в одиночестве в большом доме, гораздо меньше, чем нескольких человек, обитающих в одном из маленьких коттеджей городка.
Я отвел моим милым гостям весь партер. В нем не так прохладно, как в моем «подвале», но зато и не так жарко, как в верхнем этаже. Мои жильцы меня нисколько не стесняют. Первое время, правда, мне как-то странно было думать, что в доме, кроме меня, Джефферсона и Гопкинса, живет еще кто то. Но скоро я освоился с этой переменой.
Не могу того же сказать про Джефферсона. Этот почтенный человек, по-видимому, очень недоволен вторжением постороннего элемента в мой дом. Правда, как благовоспитанный слуга, могущий послужить образцом даже для славившихся в прежнее время во всем мире английских слуг, он ничего не позволил себе сказать. Он по-прежнему почтительно-корректен, сдержан и исполнителен.