А Союзная контрольная комиссия продолжала свою работу. Больше того, забот нам день ото дня все прибавлялось. Советское правительство и командование наших войск приняли решение об оказании помощи венгерскому населению. Совнарком СССР обязал командование 2-го и 3-го Украинских фронтов передать венграм несколько тысяч тонн продовольствия, оказать помощь местным крестьянам зерном и тягловой силой в период весеннего сева. А еще в феврале и марте 1945 года Советское правительство предоставило Венгрии заем в сумме 950 миллионов пенго, который затем был увеличен еще на 100 миллионов.
Положение венгерского населения действительно было бедственным. Немецко-фашистские войска, отступая, вывезли не только большую часть оборудования промышленных предприятий, продовольствия, но и весь золотой запас государства. Вот тут-то и проявился гуманизм Страны Советов, которая, едва выйдя из страшной и разрушительной войны, уже протягивала руку помощи другим странам и народам.
25 сентября 1945 года произошли еще более существенные изменения во взаимоотношениях между СССР и Венгрией. В соответствии с директивными указаниями К. Е. Ворошилов письменно уведомил премьер-министра временного национального правительства этой страны, что Советский Союз решил восстановить с ней дипломатические отношения и обменяться посланниками. От СССР таким чрезвычайным и полномочным посланником был назначен Г. М. Пушкин.
Несколько слов о Георгии Максимовиче. Это был талантливый, политически зрелый дипломат. Пользовался большим авторитетом не только у нас, работников СКК, но и у венгерских друзей. Прекрасно знал Венгрию, досконально изучил ее еще в довоенное время, работая здесь в советском посольстве.
О высокой эрудиции Георгия Максимовича свидетельствует хотя бы такой факт, что, подготавливая информацию о внутриполитическом положении в этой стране, он так четко и полно излагал суть дела, что Климент Ефремович подписывал этот документ почти без поправок.
В конце 1947 года Союзная контрольная комиссия закончила свою деятельность. Мы вернулись в Москву, где нас ждали новые дела. В частности, как заместитель Председателя СНК СССР К. Е. Ворошилов курировал еще и деятельность таких государственных учреждений, как министерства высшего образования, здравоохранения и кинематографии, комитеты по делам искусств, физкультуры и спорта, главное управление гидрометеослужбы, главное управление по делам полиграфической промышленности. Одновременно он являлся председателем Бюро по культуре при СНК СССР. Вполне естественно, что и мы, секретариат Климента Ефремовича, переключались на эти дела.
Глава девятая. По долгу памяти
В народе говорят, что намять — это тот же долг. Наш долг перед настоящим и будущим, перед современниками и грядущими поколениями. Именно по долгу памяти мне и хочется сейчас рассказать о Георгии Михайловиче Димитрове — мужественном борце, пламенном революционере, выдающемся деятеле международного коммунистического и рабочего движения, чье имя по высокому праву интернационализма принадлежит не только его стране, Болгарии, но и всему человечеству.
И берусь я за это дело еще вот почему. Мне посчастливилось неоднократно видеть и разговаривать с Георгием Михайловичем во время посещения им в Кремле советских партийных и государственных руководителей в период его работы Генеральным секретарем исполкома Коминтерна и одновременно — депутатом Верховного Совета СССР. Наконец, мы были с ним, что называется, соседями: жили вместе в Доме правительства на берегу Москвы-реки возле Каменного моста.
Немало интересного о Георгии Димитрове я слышал и от людей, близких к его семье. В частности, от Климента Ефремовича Ворошилова, с которым Георгий Михайлович иногда вечерами прогуливался.
И наконец, в тридцатые годы я и мои сверстники буквально зачитывались публикациями об этом неустрашимом человеке, одном из первых, кто на сфабрикованном Лейпцигском процессе на весь мир громил германский фашизм.
И черная сила вынуждена была отступить: суд оправдал Димитрова и других коммунистов, провокационно обвиненных в поджоге рейхстага в Берлине.
Но это — тридцатые годы. А в самом начале двадцатых…
…Кремль, кабинет В. И. Ленина. Книги на простенькой этажерке. Среди них — и французско-болгарский словарь. На титульном листе его — надпись:
«Нашему любимому учителю и незаменимому вождю всемирной пролетарской революции тов. Ленину от ЦК БК партии. За ЦК Г. Димитров. Москва, 5.III.1921 г.»
И оживает история. В 1921 году Георгий Димитров участвовал в работе III конгресса Коминтерна. Здесь-то впервые и произошла их встреча с В. И. Лениным.
Владимир Ильич долго и обстоятельно расспрашивал Георгия Михайловича об обстановке в Болгарии, о борьбе болгарских коммунистов. На прощание, как вспоминал сам Димитров, сказал:
«Желаю вашей партии и лично Вам наилучших успехов. Мы не сомневаемся, что ваша партия и болгарский народ являются верными друзьями нашей Советской Социалистической Республики».
И снова годы борьбы. В сентябре 1923 года Г. М. Димитров вместе с В. П. Коларовым возглавил на родине антифашистское вооруженное восстание. Но слишком неравными были силы: восстание потопили в крови, а самого Димитрова, эмигрировавшего за границу, фашистские власти Болгарии заочно приговорили к смертной казни.
Подчеркну: этот смертный приговор был первым, но не последним у Георгия Михайловича. В 1926 году, после процесса над руководством Болгарской компартии, — снова зловещее: к смертной казни. На уже упоминавшемся Лейпцигском процессе, где Георгий Димитров из подсудимого превратился в грозного судью над фашизмом, взбешенный Геринг тоже грозил Г. М. Димитрову расправой, едва только тот выйдет из зала суда.
Итак, трижды над его головой зависал дамоклов меч. Но, глубоко веря в неизбежную победу коммунизма, Г. М. Димитров даже в этих условиях восклицал в своей заключительной речи перед фашистскими судьями там, в Лейпциге:
«Мы, коммунисты, можем сейчас не менее решительно, чем старик Галилей, сказать: «И все-таки она вертится!»
Колесо истории вертится… Оно вертится и будет вертеться до окончательной победы коммунизма!»
Георгий Михайлович многие годы жил и работал затем в Советском Союзе. Климент Ефремович Ворошилов как-то рассказал нам о том, как встречала Москва Димитрова после судебного процесса над ним в Лейпциге.
27 февраля 1934 года московская радиовещательная станция имени Коминтерна разнесла по свету радостную весть о том, что мужественный болгарский революционер Георгий Димитров и его товарищи освобождены из фашистской тюрьмы. В тот же день на Центральном аэродроме советской столицы дорогих гостей встречали тысячи людей с букетами живых цветов. Казалось, и мороз, и февральская колючая метель отступили перед теплом и радушием москвичей. Радостные улыбки, возгласы приветствий. Бывших узников фашизма едва ли не на руках отнесли к поджидавшим их машинам.
Вот так их встречали повсюду. Работая над этими воспоминаниями в одном из архивов, я обнаружил номер газеты «Вечерняя Москва» за 2 марта 1934 года. В нем — материал о Георгии Димитрове и его товарищах. Нет, не репортаж об их встрече на Центральном аэродроме. Газета сообщала о том, как болгарские коммунисты были приняты на студии кинохроники. Вот выдержка из того репортажа: