Михаил Водопьянов
В ДНИ ВОЙНЫ
Рассказы
Имя Героя Советского Союза знаменитого лётчика Михаила Васильевича Водопьянова (1899–1980) широко известно во всех уголках нашей Родины.
Михаилу Васильевичу Водопьянову многое довелось увидеть и испытать в жизни и было что рассказать своим читателям. Он в труднейших условиях открыл первую на Дальнем Востоке воздушную линию на Сахалине, летал в южных районах страны, перевозил из Москвы матрицы газеты «Правда» в Ленинград и Харьков.
В 1934 году Михаилу Васильевичу Водопьянову в числе семи лётчиков, спасавших челюскинцев, было присвоено впервые введённое тогда в нашей стране звание Героя Советского Союза. С тех пор он тесно связал свою жизнь с Арктикой, с полярной авиацией.
В своей книге «Полярный лётчик» М. В. Водопьянов рассказывает о том, как он, деревенский юноша, стал лётчиком, как впервые совершил полёт на Северный полюс, высадив на льдину четвёрку отважных зимовщиков, которые организовали станцию «Северный полюс-1».
В годы Великой Отечественной войны генерал-майор авиации М. В. Водопьянов водил тяжёлые воздушные корабли бомбить дальние тылы врага. И вот о том, что происходило с ним и его боевыми товарищами, он и рассказывает в книге «В дни войны».
Председатель сельсовета
Фронт проходил между Тулой и Орлом. Я летел с подмосковного аэродрома на передовую. Погода была хорошая, дул попутный ветер, и я очень быстро добрался до места назначения. Часа через два я уже возвращался в свою часть.
На этот раз лететь было намного труднее. Ветер, дувший прямо в лоб самолёту, усилился. Скорость сократилась вдвое. Значит, должно уйти вдвое больше бензина.
Я мысленно подсчитал количество горючего и понял: хватит, но в обрез. Чтобы сократить расстояние, решил идти бреющим полётом напрямую. Лечу около трёх часов. Впереди блеснула Москва-река. Отлично! Скоро наш аэродром.
А пока иду над густым лесом. Самолёт сильно болтает. Внизу проплывает какое-то село, не обозначенное на карте. Сразу же за селом — снова лес.
Вдруг останавливается мотор: кончился бензин. К счастью, слева, недалеко от села, я заметил небольшую лужайку и благополучно сел.
Вылез из самолёта, вижу: из села со всех ног несутся ребятишки. Первыми подбежали два загорелых пионера. Спрашиваю:
— Есть ли тут поблизости телефон?
— Есть! — радостно отвечают они. — Видите дом с красной крышей? Это сельсовет. Оттуда можно позвонить.
Около сельсовета я встретил двух девушек. На вид им было лет по шестнадцать-семнадцать, не больше. Одна — светлая, с широко открытыми серыми глазами на круглом полудетском лице — спросила меня:
— Вы в сельсовет, товарищ лётчик?
— Да. Хочу позвонить в свою часть.
— А как вы сюда попали? — Её лицо стало строгим и немножко важным.
«Какие дотошные девчонки! — раздражённо подумал я. — И что им за дело? Нашли время допрос снимать!»
Но я ответил спокойно и даже шутливо:
— Вы же видели: самолёт сел на вынужденную…
— А вы не сердитесь, — ответила другая. — Сами понимаете, война…
В это время снова вмешалась решительная девушка с детским лицом и категорически предложила:
— Предъявите документы!
— А вы, собственно говоря, кто будете?
— Председатель сельсовета!
Признаться, я чуть не ахнул вслух. «Да, — думаю, — вот что делает война… Ведь это же ещё школьница, а на такой важной выборной должности…»
Пока я с сожалением смотрел на этого председателя, девушки рассмотрели мои документы.
Тут одна говорит другой:
— Шура, ведь это же товарищ Водопьянов!
Вижу, мой председатель немного смутился, но достоинства не теряет и говорит мне спокойно:
— Пойдёмте, я позвоню сама. Телефон у нас капризный — не всех слушается.
В часть мы дозвониться не сумели, но сообщили о вынужденной посадке секретарю райкома.
Он прислал за мной машину, и, оставив самолёт под охраной колхозников, я уехал.
Но моё знакомство с председателем сельсовета на этом не кончилось.
На другой день я вернулся за самолётом. Меня ждали. В клубе было празднично убрано. Колхозники попросили меня рассказать, как воюют наши лётчики.
Потом Шура Савёлова, как настоящая хозяйка, стала меня знакомить с сельским, как она сказала, активом.
— Вот наш секретарь сельсовета, — подвела она меня к почтенному старику с длинной бородой, похожему на старую икону. — А вот наши председатели колхозов и члены правления, — представила она мне других.
Все чинно кланялись мне, я — им.
Потом я увидел в стороне группу смеющихся девчат. Шура подводит меня к ним:
— А это наши лучшие колхозные бригадирши.
Бригадирши сделали серьёзные лица и торжественно протянули мне руки.
Но вот перед нами сидит на лавке, как воробьи на телеграфном проводе, целая стайка подростков.
— Это, — сказала Шура, — молодые помощники механиков и трактористов.
Батюшки ты мои! У этих трактористов ноги висят в воздухе, до полу не достают…
Глубокая горечь охватила мою душу: вот, думаю, что сделала война…
Признаться, мне было от души жаль эту молодёжь, на плечи которой легла столь ранняя ответственность.
Но чем дольше и внимательнее присматривался я к молодым колхозникам, чем больше разговаривал с ними, тем на душе у меня становилось радостней и легче. Сознательно, с огромной любовью трудились они для своей Родины.
— Мы так считаем, — сказал один парнишка, — что каждый мешок зерна — это лишняя бомба на врага. Правильно? Или, может, два считать надо?
Мы долго дружески беседовали с колхозниками. Старики очень хвалили председателя сельсовета.
— Молода, а толкова, — говорили они солидно. — При ней у нас сельсовет лучшее место в районе занял. А ведь только в прошлом году школу окончила…
Я всё с большим уважением смотрел на эту девушку, которая заставила людей намного старше её не только полюбить, но и уважать себя.
В тот же день я побывал в гостях у Шуры Савёловой. Она жила одна. Отец её и три брата были на фронте.
В домике оказалось очень чистенько, уютно. На столе ещё лежали ученические тетради Шуры. Но теперь я уже не относился недоверчиво к тому, что «школьным духом пахнет». Мне это уже нравилось.
После победы я поехал посмотреть, как живут и работают мои знакомые колхозники.
Буйно колосился урожай. Сельсовет по-прежнему занимал первое место в районе. Но председателя мне повидать не удалось: Александра Савёлова рано утром уехала в Москву — подавать заявление в Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева.
— Ещё приедешь к нам, — сказали мне колхозники, — она либо председателем исполкома, либо академиком будет.
Недоразумение
Однажды во время Отечественной войны лётчик Павел Михайлов, ныне Герой Советского Союза, получил задание доставить в город Миллерово полковника с секретными документами. Для большей безопасности полёт должен был состояться ночью. На подлёте к городу Михайлов увидел яркие лучи прожекторов. Во многих местах поднимались огненные фонтаны зенитных снарядов и трассирующих пуль.
— Город и аэродром бомбят фашисты, — сказал лётчик.
— Придётся подождать, когда кончат. Задание должно быть выполнено.
Лётчик стал делать круги в сторонке, выжидая.
Но бой не прекращался, а, наоборот, разгорался.
Михайлов забеспокоился, что в ожидании истратит весь бензин. Он решил зайти с другой стороны города. Только стал разворачиваться, как вновь показались вражеские самолёты. Снизу по ним давали сильный огонь. Начали стрелять и в Михайлова: ведь ночью не видно, свой самолёт или чужой! Три прожектора поймали машину Михайлова и не выпускали её из своих лучей. Зенитки палили наперебой. Кабину так ярко осветило, что лётчику ослепило глаза, и он перестал различать показания приборов. Невозможно разобрать, какая скорость, правильно ли идёт самолёт.