В избе никого больше не было, и Самюк засуетился, ухаживая за гостями. Те весело оглядывались по сторонам.
В переднем углу стоял невысокий столик, покрытый клеенкой. Над ним висел старый закопченный образ. Стены и полуразвалившаяся русская печь тоже были закопчены. Только у двери, словно отполированные, блестели голые доски деревянной кровати.
Вслед за гостями Чабыс-Самюк посмотрел на кровать и заметил:
— Мы привыкли ночевать в юрте, постель у нас там.
— В наших местах всегда так было, — заметил Санан.
— Мы о постели не говорим, — подхватил Максим, — Нам бы уголок, где можно переночевать.
Хозяин понимающе улыбнулся:
— Я тоже без родителей рос. Все испытал. До двадцати семи лет своим горбом чужим людям богатство копил. А вот когда женился — решил для себя пожить. Но как жить, если ничего нет, кроме рук да головы. Все начинай сначала. Одежду шил сам, дом строил сам. Лучшие годы убил на это, а так ничего и не нажил. Только здоровье потерял.
— В наших местах всегда так было, — повторил Санан.
— Не хотят люди друг другу помогать, — продолжал Самюк. — Лесину два человека поднимут легче, чем один, а поднимают все-таки в одиночку. Тяжело далась мне эта изба.
— Строил бы с кем-нибудь по очереди.
— Предлагал. Не соглашались.
— А вот мы с Максимом свою жизнь сообща будем строить.
— Старым друзьям хорошо.
— Мы не очень старые, — рассмеялся Санан — Нас судьба в драке соединила.
— В драке? — недоверчиво переспросил Самюк.
— С Карам-баем подрались.
— Досыта поколотили проклятого, — подтвердил Максим.
— Жадную собаку всегда полезно побить, — весело отозвался хозяин и неожиданно выбежал на улицу. Санан с Максимом удивленно переглянулись. Но через минуту Самюк уже вернулся с котелком в руках. В избе запахло лапшой.
А еще через минуту появилась женщина в холщевом шабуре. Рядом с мужем она казалась высокой и солидной. Женщина несла деревянные чашки и ложки, сделанные, видимо, тоже самим хозяином.
За ужином Чабыс-Самюк предложил юношам остаться у него до лета.
— На меня работать не заставлю. Через неделю пойдем на охоту. Оружие и припасы дам, провизию тоже дам. Если охота будет удачной, вернете то, что получили. Я не Карам-бай, чтобы скупиться, и не Тастак-бай, чтобы барыши брать.
Санану и Максиму предложение понравилось. И уже на следующее утро хозяин и гости стали готовиться к промыслу.
А когда все было готово, устроили маленький охотничий пир.
На столе появился туесок с самогонкой. Охотники сидели, как полагается на промысле, — кто где хочет: у печки, у стола, у порога.
Хозяйка подносила самогонку каждому большой деревянной чашкой и тихо пела.
Хозяин, выпив, подмигнул молодым приятелям.
— Вы жили у богатых. Наверно, привыкли хлеб есть. А у нас, — вот беда, — его не стряпают. Толканом закусываем. И на охоту толкан берем.
— Это верно, что мы богато жили, — подхватил шутку Максим. — Хлеба много видели. Только есть было некогда.
Санан от души смеялся. Он был счастлив. Никогда до сих пор не сидел он в большой компании, как равный со всеми.
4
Максим и Санан — дети, внуки и правнуки охотников, конечно, умели и стрелять и находить зверя. Но настоящей промысловой охоты они не знали, и для них было большим счастьем, что они пошли с Чабыс-Самюком — одним из лучших звероловов долины Мрас-су. «Где зверь — там он, где он — там зверь», — говорили про него. Казалось, соболи и белки сами выходили ему навстречу.
Охота была удачной, и три друга возвращались домой с хорошей добычей. Санан всю дорогу не сводил глаз с драгоценных шкурок. Он думал, как пойдет в лавку со своей собственной пушниной, как выберет себе новый шабур, рубашку, высокие сапоги. Первый раз в жизни он будет одет по-человечески и будет есть столько, сколько захочет. Первый раз в жизни!
Свой труд, свои деньги, своя одежда, свой хлеб!
А главное — он понял, что сможет жить, не работая на бая.
И всем этим юноша был обязан маленькому, невзрачному Самюку. Маленький, а какой охотник, какой товарищ!
«С человеком сам будешь человеком» — говорили старики. Правильно говорили. Но есть такие люди, как Тастак-бай и Карам-бай. С ними человеком не станешь. С ними, как родился, глядя вниз, так и умрешь, не взглянув вверх. На свете и звери разные и люди разные. Но почему так?
Сейчас над этим вопросом Санан долго не задумывался.
Перед ним на нартах лежали соболи и белки — дорогие, мягкие меха, которые, казалось ему, открывали перед ним дорогу в другую жизнь, дорогу к счастью, к знаниям, к свободе.