— Не мне жить — Анюте. За кого хочет, за того пусть идет.
А девушка, мрачная, настороженная, сидела в кругу девушек и не поднимала глаз ни на хозяина, ни на Погда-паша.
Тастак-бай хмурился. Почему нет старого кайчи Ак-Сагала? Кто споет охмелевшим гостям веселую песню? Куда делись неразлучные друзья — шутники Ак-Салай и Чабыс Муколай?
Впрочем, народу собралось много, к обеду обещал быть Сергей, и это скоро утешило тщеславного хозяина. А что касается Погда-паша, то уломать девушку — его дело. Тастак-бай со своей стороны сделал все, что мог, истратил уйму денег, той устроил на славу…
Он ходил от гостя к гостю, чокался, шутил, — пусть все видят, какой радушный и добрый хозяин Тастак-бай и как он дружно живет с народом.
В разгар тоя Погда-паш улучил удобную минуту и подошел к Анюте. Против обыкновения он был трезв и поэтому выдавливал из себя слова еще медленнее, чем обычно. Смущали его и горящие ненавистью глаза девушки.
— Зачем ты ко мне пристаешь? — резко сказала она. — Ты же знаешь, что я за тебя не пойду. Кому ты продал за стакан медовухи свою душу? Кому ты служишь вернее собаки? В самых дальних улусах знают, кем стал Погда-паш.
Слуга Тастак-бая в эту минуту действительно походил на собаку, побитую и жалкую. Он низко опустил голову и закрыл лицо руками, словно защищал его от удара.
— Уйди от меня, Погда-паш, — продолжала Анюта уже мягче. — И знай, что ни одна девушка из улусов не пойдет за тебя, пока ты не станешь человеком…
Анюта оборвала разговор.
Погда-паш поднял голову и перевел глаза к воротам, куда, вся зардевшись, смотрела взволнованная девушка. В ворота входили незваные и совсем нежданные гости — Зимин, его сестра, бывший председатель сельсовета Макар и несколько милиционеров. Вместе с ними были и Чабыс Самюк и Чабыс Муколай, и Ак-Салай. Позади всех ковылял старик Ак-Сагал, которого поддерживал под руку Санан…
У Погда-паша перехватило дыхание. Мелкой дрожью затряслись руки и ноги. До ушей как во сне долетел высокий, срывающийся голос Тастак-бая:
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогие гости. Вот уж кого не ждал. Проходите прямо в горницу! Таня!
Но гости сурово надвигались прямо на него. И Тастак-бай понял все. Побелев, грузно опустился на скамью.
— Это не я… Это Погда-паш, — взвизгнул он, не дожидаясь вопроса.
Словно ветер по лесу пробежал по толпе приглушенный шепот. Десятки глаз уставились на Погда-паша. И в каждом взгляде он почувствовал ненависть. Но страшнее всех были для него глаза Анюты. Они жгли его, как раскаленные угли.
Погда-паш не выдержал. Он бросился на колени и, ударяя себя кулаками в грудь, закричал диким, не своим голосом.
— Бейте! Я Санана стрелять ходил. Я Максима убил. Бейте! Топчите ногами, как змею!
Толпа в ужасе отшатнулась.
— Ты лучше скажи, кто тебя посылал на убийство. Кто ружье тебе дал? — раздельно и громко спросил Зимин.
Над улусом, словно перед грозой, повисла мертвая тишина. И в этой тишине даже самые дальние услышали хриплый шепот Погда-паша:
— Хозяин.
Все разом посмотрели на Тастак-бая. Тот, не помня себя, кинулся на батрака, пытаясь схватить его дрожащими пальцами за горло. Но его схватили самого.
В руках Чабыс Муколая оказалась веревка.
— Вяжи собаку.
Санан бросился к Погда-пашу. Раб Тастак-бая все еще стоял на коленях. Юноша хотел было его ударить, но, почувствовав на себе взгляд Зимина и Тони, остановился. А Погда-паш кинулся ничком на землю, вцепился обеими руками в волосы и завыл…