— Даже девку обнять не умеет. Хватается как медведь.
В толпе раздался хохот.
В углу, прижавшись к стене, сидел брат Аксиньи Астаппай.
Погда-паш открыл рот и застыл. Но скоро пришел в себя и бросился на шутника с кулаками. Если бы не соседи, дело кончилось бы крупной дракой. Но те успели схватить Погда-паша за руки.
Видя себя в безопасности, Астаппай сам напал на драчуна:
— Зачем мою сестру хотел похитить?
— Чорт, чорт! — хрипел Погда-паш.
Тастак-бай, подмигивая Астаппаю, ворчал:
— Как ты смел нас обманывать? А? все равно ведь твоя сестра не уйдет от нас.
Погда-паш начал успокаиваться. Но трубка в его руках плясала.
Охотники, собравшиеся у юрты Ак-Сагала, стояли в недоумении. И только Муколай, маленький, смешливый, никак не мог удержаться и покрикивал на Ак-Салая:
— Зачем щекочешь?
— Как же мы раньше-то не заметили? — продолжал Тастак-бай. — Ну, пойдем, Погда-паш, коли так вышло, пива выпьем. А брату невесты плохое делать нельзя. Аксинья из наших рук никуда не уйдет.
Погда-паш успокоился окончательно.
6
Смотрит Санан на небо и кажется ему, что небо сердится. Черные, плотные тучи, как дым, стелятся над Мрас-су, плачут крупными холодными слезами. Ветер насквозь пронизывает тело.
Батраки Тастак-бая, боясь затяжного ненастья, торопятся закончить прополку пшеницы. Торопит их и Погда-паш. Сегодня он особенно зол. Лицо его с похмелья опухло, глаза стали совсем маленькими. Старика Ак-Сагала нет, стесняться некого, и Погда-паш придирается к каждому пустяку.
Больше всех достается слабосильному Торспаку. Долго работать он не может, часто останавливается, чтобы передохнуть. Погда-пашу это не нравится.
Санан хоть и моложе Торспака, но крепче его, и нередко помогал товарищу, выпалывая и свой и его участок. Но сегодня Торспак посмотрел на Санана такими сердитыми глазами, что тот обиделся:
— Дураку помогаешь, а он дуется как барсук.
Санан за время работы у Тастак-бая как будто бы вырос. Он понял, что может работать как все и даже лучше многих. Ак-Сагал его не раз похваливал, Погда-пашу не к чему было придраться. А главное — он не чувствовал себя таким одиноким, как прежде. И для него нашлось какое-то место в жизни.
Нашелся у мальчика и хороший наставник — старик Ак-Сагал. Это он первый сказал ему: «Не унижайся, мальчик. У тебя у самого хорошая голова и крепкие руки». Это он научил его различать богатых и бедных и ценить человеческий труд.
И Санан привязался к старику. Сердце у него было мягкое, отзывчивое на горе и нужду. Поэтому Санан и жалел Торспака. Хоть тот и обидел его, мальчику было тяжело слушать, как Погда-паш ругает беднягу.
Обычно Торспак отмалчивался. Только вздыхал. Но сегодня его, видно, злая муха укусила. Он начал огрызаться. И вот Санан увидел, как Погда-паш с ревом набросился на слабосильного парня, начал бить и трепать его по пашне.
Однако тот не унимался и на удары отвечал бранью. Тогда Погда-паш совсем озверел и, видимо, пожалев хозяйскую пшеницу, потащил Торспака по камням, через валежник вниз к реке.
Санан весь затрясся, глаза заволокло слезами. Ак-Сагала не было, некому унять Погда-паша, и мальчик бросился к другим батракам, прося успокоить озверевшую «байскую собаку».
Но люди его словно не слышали. Никто не разогнул спины, никто не поднял головы. «Сорок зубов у человека; если нужно, ни одного слова не выпустят», — вспомнил Санан отцовскую поговорку. И в первый раз люди показались Санану мертвыми, обомшелыми пнями с человеческими живыми руками и ногами. Он просит, умоляет, а они глухи и равнодушны. Только руки их неустанно рвут и рвут сорняки, спасая от гибели хозяйскую пшеницу.
Из глаз Санана потекли слезы, он один побежал вниз к речке. Но его сразу же встретил медвежий рев Погда-паша: «Тебе тоже надо?» Мальчик испугался. Через минуту и его спина согнулась над пшеницей.
Но работать, как все остальные, Санан уже не мог. Он чувствовал, как ноют и подгибаются колени, как бьется будто вырывается из груди сердце. Он, почти не отрываясь, смотрел на берег, поджидая Торспака.
Наконец, мальчик почувствовал дрожь во всем теле. Тогда он выпрямился и побежал к реке. Ноги его сразу окрепли, дрожь унялась. Он стал искать Торспака в кустах, под валежником, под деревьями. Но его нигде не было. Иногда до мальчика, казалось, долетал какой-то стон. Может быть, это журчала река? Неужели Погда-паш убил парня и спрятал?
Так Санан дошел до берега, повернул вправо, поднялся в гору. И опять ему послышался голос, похожий на журчанье воды, и опять побежал он к реке…