Но это, дорогой, еще не все. Исходя из своего основного догмата, Жума открывает перед членами секты соблазнительную перспективу активной борьбы со злом. Эта борьба имеет две стороны. Первая — мирская. Поскольку аллах все чаще и чаще впадает в дрему, у него остается все меньше времени на выслушивание обращенных к нему молитв, на созерцание людей и их деяний. В этих условиях, естественно, аллах вынужден в первую очередь созерцать и выслушивать людей не рядовых, а высокопоставленных. Значит, делает вывод Жума, члены секты должны всеми силами стремиться к тому, чтобы любой ценой занять должности и посты повыше.
Вторая сторона борьбы — религиозно-ритуальная. Аллаху надо мешать спать, говорит Жума, а если он уснул — будить его. В соответствии с такой установкой Жума разработал все ритуалы своей секты. Во время радений главная цель членов секты состоит в том, чтобы производить как можно больше шума, который достиг бы ушей Творца. Более эффективного и более доступного предмета для производства шума, чем пустая консервная банка, найти невозможно. Вот почему, дорогой, ты видел связки банок. В часы радений сектанты исступленно пляшут, прыгают, и их банки, которые они надевают на шею, издают такой невероятный грохот, что от него не только аллах, но даже бульдозер может проснуться и прийти в движение.
Название своим последователям Жума дал прекрасное: божьи будильники. Поэтому ты и видел у них на почетном месте большой будильник. Это для них священный предмет и символ их вероучения. Среди членов секты очень ценятся маленькие будильнички, которые можно всегда носить с собой в кармане. И они носят, не вызывая ничьих подозрений.
В подчинении у божьих будильников есть подсекта гудильников. Через нее надо обязательно пройти, чтобы попасть в секту будильников. Это резерв Жумы и одновременно угроза для ослушников: кто нерадив или провинился, того шейх тотчас переводит в подсекту. Гудильники прекрасно гудят на гребешках и расческах с помощью бумажки — это их священные предметы — то есть они уже умеют производить приличный шум, но считается, что разбудить аллаха они еще не в силах. Ты их сейчас видеть не мог: гудильники лишь в исключительных случаях допускаются в круг будильников.
Должны еще тебе сказать, что как только Жума создал свою секту, от нее вскоре откололась группа инакомыслящих, учредивших еще одну новую секту. Они зовут себя божьими усыпальниками или топтунами. Почему? А вот слушай… Божьи усыпальники признают догмат божьих будильников о том, что аллах состарился и что его часто клонит покемарить. Но они считают стремление не давать старику уснуть, во-первых, жестокостью и изуверством, во-вторых, нерасчетливой глупостью: если лишить аллаха сна, то он всегда будет в вялом полусонном состоянии и не сможет должным образом следить за землей и контролировать людские дела, а этим шайтан сразу и воспользуется. От длительной бессонницы старичок, нехитрое дело, и в ящик сыграть может. А уж тогда — полный разгул шайтану и конец света. Усыпальники говорят: наоборот, пусть аллах, раз он чувствует в этом потребность, спит много и крепко, это окупится тем, что в часы бодрствования он будет свеж, проворен и деятелен, как лейтенант, только что выпущенный из училища.
Усыпальники проповедуют, что сна лишать надо не аллаха, а, наоборот, шайтана, чтобы как раз он стал вялым, сонным, шайтан, тебе это известно, большую часть свободного от работы времени проводит в подземном царстве. Поэтому главная ритуальная процедура этих сектантов состоит в том, чтобы, творя молитву, как можно сильнее бить при этом по земле. Бьют они, например, пешней. Чрезвычайно высоко ценится у них пневматический отбойный молоток. Два таких молотка им удалось украсть в Грозном у рабочих, рывших траншеи для канализационных труб. Своими лучшими друзьями и помощниками, священными существами эти сектанты считают шахтеров, так как они трясут землю в непосредственной близости от жилища шайтана. Но шахтеры знать их не хотят, а отбойных молотков и даже пешней мало, поэтому чаще всего приходится им стучать в землю своими собственными пятками. Только вот мозоли нарастают — как высокие каблуки, отчего походка у топтунов — ты, конечно, понял теперь, откуда взялось это второе название? — делается неуверенной, зыбкой.
Но — т-с-с-с! Кто это там еще крадется? О, да никак сам шейх! Кончил проповедь и вот уже спешит куда-то. Куда же? Давай посмотрим… Так, так… Свернул… Еще, свернул… Остановился. Стучит… Ай-яй-яй! Ведь это дом молодой вдовы Тумиши. Вот так святой! Что ж получается в Тийна-эвл? И седые не как святые, и святые не как седые!.. Ну, дела!.. Однако подойдем-ка незаметно поближе, послушаем… Опять стучит.