Е.В. Тарле остался жив, ибо, повторяю, он не подписал ни одной бумаги, направленной против него, ибо его имя, подвергшееся травле со стороны суперкоммунистов, продолжало быть почитаемым в СССР и за рубежом. А самое главное – его книги любил читать Иосиф Виссарионович Сталин. И он приказал чекистам не только не трогать академика, но больше того – окружить его почетом, надежными людьми, а врагов народа из среды обитания ученого убрать.
И убирали! Вскоре я в этом вновь убедился, когда поднял в спецархиве прокуратуры области личное дело двоюродной сестры академика Иды Вениаминовны Тарле.
Скупые сведения о ней мне поведали, что родилась она в 1884 году на Украине в Верхне – Днепровске. Далее выписываю: «Эсерка. Родственница историка, академика Е.В. Тарле. Доставлена в Карлаг, в Долинку в январе 1937 года. По образованию – педагог, владеет семью иностранными языками. Отец Вениамин проживает в Румынии, сестра Мария в Париже». И далее: «20 сентября 1937 года осуждена тройкой УНКВД за создание контрреволюционной группы в лагере. Расстреляна 26 сентября 1937 года. Свидетельство о смерти выслано дочери Валентине Яковлевне Тарле по адресу: 121309, г. Москва, улица Барклая, 16, квартира 128».
Всего девять месяцев пробыла И.В. Тарле в Долинке, и этого времени хватило органам госбезопасности, чтобы довести ее до безвестной могилы. А до Карлага Ида Вениаминовна прошла бесчисленные вехи ссылок и тюрем только за то, что была родственницей опального академика, принадлежала к партии социалистов-революционеров, которая выражала интересы мелкой городской и сельской буржуазии. И.В. Тарле подвергалась репрессиям за свои политические взгляды, ибо открыто и публично требовала создания в России демократической республики, политической свободы, рабочего законодательства, социализации земли. И хотя после гражданской войны партия эсеров распалась, Иду Вениаминовну продолжали преследовать, потому что она не отказалась от своих убеждений. Ее «преступление» как раз в этом и заключалось. «Вождь народов» не любил инакомыслящих.
В своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» Александр Исаевич Солженицын рассказывает, что уже с весны 1918 года в лагеря смерти большевиков «полился непрерываемый поток социалистов». И комментирует с иронией: «Все эти партии эсеров, меньшевиков, анархистов, народных социалистов, они десятилетиями только притворялись революционерами, только носили личину – и на каторгу для этого шли, все притворялись. И лишь в порывистом ходе революции сразу обнаружилась буржуазная сущность этих социал-предателей. Естественно же было приступить к их арестам!»
И приступили, выходя из всяких пределов законов. Ни в одной стране мира не было столько злодеяний, сколько в то время в матушке-России. Во всех государствах за преступления предают суду. Но только не в большевистской России.
В газете «Красный террор» от 1 ноября 1918 года знаменитый чекист Лацис объяснял: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».
Операция по уничтожению врагов пролетарской диктатуры, как отмечает Солженицын, растянулись на многие годы, потому что главным условием ее были тишина и незамечаемость. А последовательность была такая: арест, ссылка, если пострадавший требует глотка свободы – снова арест, лагерь и, наконец, если не молчит, расстрел.
Что касается нашей героини, то ее впервые арестовали еще в 1918 году, без следствия и суда сослали в Казань, милостиво предоставив ей работу преподавателя латыни в местном университете. И, может, она трудилась бы там до самых преклонных лет, если бы «пресекла» себя. Но она в Казани бушевала на митингах, от партии своей не отреклась, требовала освобождения от железных оков эсеров, других социалистических инопартийцев. А на дворе уже шли тяжелые тридцатые годы, у руля партии большевиков встал Сталин. Подергивая свои жесткие усы, он не жалел времени на указания типа: «Доконать все партии, кроме победившей». «А чтобы распад партий был необратим – надо было еще, чтобы распались и сами члены этих партий, тела этих членов», – справедливо заметил в книге «Архипелаг ГУЛАГ» Александр Исаевич Солженицын.