– Не мешайся мне тут, – сказал ковбой с дальнего конца бассейна. На Сэнди он даже не смотрел.
– Вам нравятся кролики? – сказал Сэнди.
Ковбой снял свою черную шляпу и вытер пот со лба, после чего быстро надел шляпу обратно. И надвинул ее пониже.
– У меня есть два нидерландских карликовых кролика, которых мне подарил папа, когда был живой, чтобы я мог показать их на выставке. Она будет уже через несколько недель. Хотите посмотреть?
– Нет, спасибо, – ответил ковбой.
Сэнди посмотрел на тугие мышцы ковбоя, раскрасневшиеся, как клеймо, от кистей до рукавов футболки. И еще Сэнди увидел татуировку – странное, сморщенное животное, то ли собака, то ли волк. Издалека было не разобрать.
– Похоже, вы сильно обгорели на солнце, мистер.
– Похоже, тебе лучше оставить меня в покое.
Сэнди взял в руку еще один горшечный осколок. Затем огляделся и увидел большого рыжего кота – тот сидел в тени под бетонной скамейкой и наблюдал за ним. Сэнди пристально посмотрел в ответ. Кот зевнул. Сэнди отвернулся и швырнул осколок в сторону шоссе, где тот снова раскололся об асфальт. Оставив ковбоя одного, мальчик отряхнул пыльные руки о джинсы.
Аннабель и Сэнди сидели за пластмассовым столом на кухне фермерского дома, склонив головы над мясным рулетом и картофельным пюре. Аннабель помолилась, как учил ее мальчик и как она помнила по молитвам Тома:
– Благослови этот дом, Господи, и благослови эту пищу, чтобы напитала она наши тела для служения Тебе. Аминь.
Сэнди тоже сказал «Аминь», и они принялись за еду.
– Каково тебе было, когда опустилась под воду? – спросил Сэнди через некоторое время. – Холодно?
– Нет. Вода была теплая. А у тебя была теплая, когда тебя крестили?
Он кивнул, не отрываясь от рулета.
– Я только до пояса заходила, – сказала Аннабель. – Там был бетонный блок для детей и низкорослых людей, как ты и сказал. Но мне не пришлось на него становиться.
– Ты была выше проповедника.
– Да.
– Как думаешь, проповедник там купается, когда никого нет?
– Вряд ли.
– А я бы купался, если бы был проповедником. Надеюсь, мы свой бассейн еще наполним.
– Может, к твоему дню рождения, – сказала Аннабель. – Если наш бассейнщик справится с уборкой.
– Он похож на ковбоя, – сказал Сэнди.
– Это же Техас, малыш. Тут все похожи на ковбоев.
– Папа не был похож на ковбоя.
– Нет. Не очень. Он был просто твоим папой.
– Роско Дженкинс из школы сказал, что мой папа убивал детей.
Аннабель положила вилку. Проглотила еду.
– Ну и дерьмо говорит этот Роско Дженкинс, – сказала она.
Последовала тишина, и она снова взяла вилку.
– Это правда? – спросил мальчик, выдержав паузу.
– Конечно, нет. Твой папа был солдатом на войне. А солдаты на войне, может, и делают плохие вещи, но твой папа их никогда не делал.
– А они правда убивали там детей?
– Это так говорят. Но твой папа был хорошим солдатом, который спасал людям жизни, и он вернулся к нам, он любил нас и заботился, пока мог.
– Знаю, – сказал мальчик. – Если наполним бассейн, это значит, мы опять откроем мотель?
– Мы его никогда не закрывали, Сэнди. Люди до сих пор приезжают в кафе.
– Но уже не остаются ночевать, – сказал Сэнди. – Как раньше.
После этого они ели молча.
Аннабель стояла у раковины и мыла посуду под шум телевизора, доносящийся из гостиной, где мальчик сидел на полу и смотрел шоу про погоню. Ветерок играл занавесками над раковиной. С намыленными по локоть руками, она выглянула из окна на склон холма и увидела единственный огонек, горевший в «Роудраннере».
Она подумала о Томе, вспомнила день, когда забирала его из аэропорта в Эль-Пасо. 22 декабря 1968 года. Он ждал ее в терминале, его армейский бушлат был застегнут на молнию, сумка перекинута через плечо. Она обняла его, и он отстранился. В шести милях от города они остановились съесть по омлету. Она помнила, как улыбалась за кофе, удивляясь тому, что его руки не искали ее талии, ее щек. Он даже говорил как-то растерянно. Он насыпал в кофе сахар, размешал его и ел, будто заводная игрушка, опустив глаза; каждый кусочек яйца с ветчиной четко перелетал с его вилки в рот. «Мы стали как незнакомцы», – подумала она, наблюдая за ним.
Свет из ковбойского кемпера стелился по земле и поднимался по стене мотеля. Аннабель увидела, как по ней, точно призрак, проплыла тень мужчины. Она аж вздрогнула.