— Твоя мама сказала моей маме не говорить.
— Мы пропускаем мимо ушей почти всё, что говорит моя мама. — Агги просто смотрела на него. — Что ж ты в этот раз ее послушался?
— Не знаю, — признался Клод.
Агги опять втянула голову в комнату, а потом снова высунулась.
— Я писалась по ночам аж до самого прошлого года. Когда у нас были ночевки, я каждый раз вставала после того, как мы забирались в спальные мешки, и надевала подгузник. Это как-то меняет твое отношение ко мне?
— Нет, — сказал Клод.
— Видишь? Я тебе рассказала. Тебе следовало верить в меня.
Она убрала голову и закрыла окно прежде, чем Клод успел подумать, что она ни разу не рассказала об этом Поппи — только сейчас.
Вагина-шопинг
Рози тоже осталась дома на эти три дня, хотя никакой реальной причины для этого не было, поскольку Поппи — Клод — самоизолировался. Дождь струился по окнам, словно рыдал весь дом. Ватные тучи цвета дохлых мышей шапкой нависали над горой. Клод все плакал и плакал в своей спальне. Как могла Рози уйти на работу и лечить детей других людей, когда ее собственный ребенок заперся в комнате, отказываясь от еды и любого утешения?! Она знала статистику самоубийств, знала, чтó несчастные почти-подростки делали со своими телами, и знала, что не сможет защитить собственного ребенка, если не будет рядом. Поппи и Клод — оба выбрали изоляцию от мира. Как же могла их мать воссоединяться с ним?
Утром третьего дня позвонил Джеймс:
— Ты должна завтра прийти на работу.
— Здесь пока не все наладилось, — ощетинилась Рози.
— Поверь, — сказал Джеймс. — Ты должна прийти завтра.
— Хоуи?
— Хоуи. И вообще, какого черта у вас происходит?
— Джеймс, я должна кое-что… — теперь, когда у Поппи в школе все всё знали, остались ли причины не рассказать этому близкому другу, коллеге-врачу и наперснику? — Не важно. Завтра буду. Скажи Ивонне, что она может предложить пациентам, которых пришлось отменить, прийти ко мне в субботу.
— Хорошее начало. Ты в порядке, Ро? Что происходит?
— Ничего. Я… ничего. Увидимся завтра.
Утром четвертого дня она тащилась вверх по горе. Хоуи встретил ее у дверей.
— Давайте пройдемся.
— О, боже! Это обязательно?
— Это не тот разговор, который можно вести у стойки администратора.
— Дайте хоть дух перевести.
— А вам в любом случае не придется говорить, — отрезал Хоуи. — Послушайте, Рози, я знаю, что у вас дома происходит какое-то дерьмо. Я не хочу бить вам в спину, но работу в клинике вы просто не тянете.
— Как это я не тяну, позвольте спросить?! Я каждую неделю принимаю по тридцать пять пациентов. Беру срочных пациентов и дежурства, как и вы. Нагрузка у меня полная, как и у вас.
— Как вы можете говорить, что каждую неделю принимаете по тридцать пять пациентов? Вы отменяете всех с самого понедельника!
— Один раз, на одной неделе. На этой неделе мне пришлось отменить пациентов — и всех их я не просто отменила, а перенесла, и для каждого выкрою время. За четыре года, что я здесь работаю, это первый раз, когда мне пришлось перенести больше приемов, чем приходится на один рабочий день. Люди болеют, Хоуи, у людей болеют родственники, даже у врачей. Вот почему у нас есть отпуск по болезни, и личный отпуск, и отпуск по семейным обстоятельствам.
— Именно это случилось на этой неделе? Заболел ребенок?
Рози кивнула, но не стала уточнять.
— А Пенн не может об этом позаботиться? Он ведь не работает!
— Как мы с мужем распределяем семейные и домашние обязанности, вас совершенно не касается.
— Да, зато меня касается управление этой клиникой, а я не могу ею управлять, если врачи не чтят свои обязанности.
— Три дня за четыре года едва ли можно назвать неуважением к своим обязанностям.
— Если не считать того, что прием пациентов — лишь часть ваших трудовых обязанностей!
— Я врач, Хоуи. Прием пациентов и есть моя работа.
— Возможно, в больнице, в крупной организации этим она действительно и ограничивается. Но, как вам ясно давали понять при приеме на работу, в небольшой клинике от вас ждут большего, большего требуют. Мы, все остальные, принимаем свою долю пациентов и берем на себя дополнительные обязанности. Вы же приходите, принимаете пациентов и уходите домой. Это означает, что остальные тянут за вас лямку. Вам нужно вносить вклад во все предприятие. У остальных тоже есть семьи, личная жизнь и пациенты, о которых мы заботимся. Нам нужны командные игроки, способные разделить бремя.