Она опустилась на стул. Глубокий вдох придал ей сил, но отчаяние мешало ими насладиться. Она посмела любить лорда Элтби, запретив себе даже признаться в этом. Она позволила лишь в редких виденьях быть откровенной. Наконец, она осмелилась обо всем поведать своему хозяину…
Мокрые одежды прилипли к ее спине, и она едва держалась на стуле, избегая взглядом темный силуэт.
- Я не мог не прийти в тот день к Генри. Я ликовал и должен был увидеть его лицо, его впавшие веки и изнеможенный вид. Победа была в моих руках. Мне чудилось, я держу ее так сильно, что уже ничто не изменит этого факта. Как же я был глуп, – лорд Элтби стоял в шаге от стула, на котором сидела она. – Я с отвращением вспоминаю тот серый дом, редких постояльцев и вульгарную хозяйку комнат. В воздухе царил запах сырости и старой утвари. Я с нетерпением ждал, когда закончится темный коридор, и я смогу увидеть Генри Оутсона на смертном одре. Но первым, что довелось увидеть после кромешной тьмы, была женщина. Невысокий силуэт, вылинявшее и сношенное платье, зачесанные на затылок волосы и безразличный пустой взгляд. Эта женщина так напугала меня, как никто до этого в жизни. Я не сразу вошел в комнату – я ждал, когда призрак исчезнет. На долю секунды неведомый образ принял обличье моей матери. Но я также поспешно прогнал безумные мысли. Я знал о существовании племянницы, и кто еще мог быть с мистером Оутсоном в его предсмертные минуты?
Я помню все, точно это было только вчера – ты опиралась о стул, держась за него так крепко, словно он мог ответить на твои прикосновения. Я много повидал людей на свете, но ты была на редкость необычайной. Твои большие глаза на бледном лице, твоя болезненная худоба и упорство, с которым ты встретила незваного гостя… Но больше всего меня удивило твое молчание. Ничего красноречивей за твое молчание я в жизни не слышал. Ведь ты знала, кем я приходился твоему дяде, и ты презирала меня за это. Смерть Генри не принесла мне облегчения, а лишь приумножила мое отвращение к миру. Я все еще жаждал твоей реакции, но ты не придумала ничего другого, как лишиться чувств. Я не мог опомниться после нашей первой встречи. Твердо решив увидеть тебя вновь, я не отступил. Мои люди узнали, где пройдут похороны Генри, и я отправился туда. Я намерен был во что бы то ни стало «разоблачить» твой замысел. По моему тогдашнему убеждению ты не была так удивительна, как хотела казаться, и в доказательство я призвал род Оутсонов и кровь, что текла в твоих венах. Я все еще вижу, как ты не спеша выходишь из лесу, словно ничто в твоей жизни не переменилось со смертью дяди, и направляешься в мою сторону. Осмотрительно глядя себе под ноги, ты и не видишь, как стремительно я сокращаю дистанцию между нами. Но то ли шум моих быстрых шагов, то ли собственное чутье подсказали тебе об опасности. Ты подняла голову и встретилась со мной взглядом. Я ожидал чего угодно, но только не бегства. Я должен был оставить тебя, но я не смог. Мои действия были необдуманными, признаю. Это был импульс, которому я всецело поддался, и я заполучил тебя. Твое слабое тело оказалось в моих руках, но твои глаза по-прежнему не принадлежат никому.
Лорд Элтби опустился перед ней на одно колено.
– Лидия, помнишь ли ты нашу поездку?
Мужские руки слегка коснулись ее плеч. Она чуть заметно закачала головой – ей было тягостно слышать воспоминания прошлого.
– Я так и думал. Сегодня день признаний, не так ли? – он медленно наклонился над ней и едва коснулся своими губами ее холодных рук.
– Я не был уверен в том, что делаю. Я усадил тебя в карету, и та устремилась в мой загородный дом. Я не изменил своему маршруту. После смерти Генри я возвращался к мирским делам, к приготовлениям собственной свадьбы и заключению выгодных сделок... Но подле меня сидела ты, взволнованная и беспокойная. Ты крепко прижималась ко мне, а твои оледеневшие пальцы что есть мочи цеплялись за мою одежду. Всю дорогу ты повторяла всего два слова: «Помоги мне…».
Лорд Элтби опустил свою голову на ее колени, и стальные оковы прочно сжали подол промокшего платья. Она неторопливо провела своей рукой по угольно-черным волосам лорда Элтби.
- Я пал, в тот самый миг я безнадежно пал. И дело было не только в твоем смятенном духе, дело было в тебе. И я желал тебя, я мечтал овладеть тобой, быть твоим голосом и поселиться среди твоих мыслей. Я хотел защитить тебя от всего, и хотел наказать. Наказать за то, что разрушила мою жизнь, сама не ведая того. Глубокой ночью ты уснула, но сон был нездоровым, то и дело ты всхлипывала и ныла как младенец, и все твое тело горело в моих руках. По приезду я собственноручно отнес тебя в дом и в твою будущую комнату. Ранним утром приехал доктор, чтобы осмотреть тебя, но ты все еще не приходила в сознание. Я и сейчас вижу твою белоснежную шею и хрупкие плечи. Освободив тебя от одежды, доктор Рилкот обследовал твое больное тело, и я имел полное право остаться и увидеть женщину, что погубила меня, но я устоял перед соблазном. Тогда я дал себе слово – все, что случится с нами, будет по доброй воле и по твоему согласию, и слово свое я сдержу.
- Замолчите, - она с трудом выдохнула из себя слабый протест.
Лорд Элтби поднял свое уставшее лицо. Он снова приблизился, но на этот раз его подрагивающие уста безошибочно нашли ее. Мягкая ткань болезненно разъедала губы, и она бессильно разжала рот, вынудив лорда Элтби приклонить и второе колено перед ней. Ее руки сомкнулись на шее хозяина, тогда как его – неистово сжимали спинку стула.
Глава 33
Снег за окнами продолжал сыпать. Мир утонул в облаке белого дыма, и лишь однообразное тиканье часов напоминало ей о земной жизни. Лорд Элтби разомкнул объятия, и в его затуманенных глазах она увидела свое отражение.
- Тебе не остановить меня, - горячие пальцы коснулись ее лица. - Мой дом до верхов наполнился тобой, но мне и этого было мало. Я злился и изливал свое скверное настроение на тебя. А ты все мужественно сносила, смиренно принимая каждый мой новый упрек. Ты была так проста, а я никак не мог разобраться в тебе. Ты говорила со мной, и твои немые откровения стали для меня новым смыслом. Я охладел к делам и перестал заботиться о своем будущем, мне с трудом удавалось поддерживать вид занятого человека. Я мог часами оставаться в седле, только бы твой образ был моим верным спутником.
Поддавшись мимолетному воспоминанию, лорд Элтби на мгновение закрыл свои веки.
– Мой дом принял тебя, как и его хозяин. Все в нем с твоим появлением преобразилось: огонь в камине отныне горел ярче, полотна приобрели недостающие цвета, птицы – и те иначе кричали в ночное время. Мир изменился с тобой, и я стал другим, - лорд Элтби все больше распылялся, а на его выточенном лбу выступила испарина. – А ты жила, как и прежде, не подпуская к себе никого, кроме, пожалуй, видений прошлого. В то время как я рассылал десятки тобою написанных приглашений, ты зачитывалась любимыми книгами из моего некогда забытого детства и гуляла подолгу в опустевшем саду. У тебя была потрясающая способность оказываться в самых непредсказуемых местах. Я мог без труда наткнуться на тебя глубокой ночью, и ты, словно призрак, бродивший по дому, мутила мой разум. Я всегда знал, когда ты бодрствовала по ночам, и я тешил себя мыслью, что и ты думаешь обо мне.
С каждым новым днем я все больше открывал для тебя свой мир. И я желал, чтобы ничто не утаилось от твоего взора. Я искренне хотел доказать всю пагубность поступков мистера Оутсона, но правда тебя не удивила. Ты приняла все чудовищные деяния своего родственника, впрочем, как и мои, за должное. И ты не спорила с судьбой, подобно большинство из нас, скорее, ты ей потакала. Как же тебе удалось не потерять себя в этой череде поклонений? Как?
Лорд Элтби дотронулся до ее прохладного лба и продолжил.
- Можешь не отвечать, твоя великая наивность оказалась требовательнее честолюбия. К тому времени, когда мое тело и душу разрывали на части неведомые силы, я уже многое в тебе узнал, безошибочно ощущая, что за твоим безграничным смирением кроется иная натура. И я должен был любой ценой ее пробудить. Открыть заколоченную дверь и выпустить истомленное животное на волю.