Тем временем мужчина покинул ее и вновь вернулся к кровати.
— У каждого свой конец.
Сказав это, он неспешно развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью в немой пустоте. Стало быть, и ей пора проститься с этим не более чем умершим, и не более чем жившим. Она осталась одна и была свободна от чужих обязательств, равно, как и от своего будущего, от всего. Лицо умершего ей показалось чужим. Да, он действительно больше не спал, его глаза были закрыты от дневного света и от всего того, что все еще окружало ее этим утром.
Внезапно что-то привлекло ее внимание.… Она осмотрела руку, покоившуюся на смятом одеяле, и в неподвижной ладони старика обнаружила деньги.
Глава 2
Ветер срывал оставшиеся листья с деревьев, ощупывая каждый куст, каждый задержавшийся на этой земле стебель. Он пронизывал и ее безутешное тело, руки сплетались в немом танце, временами приглашая в свои объятья грубую шерсть поношенной юбки. Священник оставил женщину на безлюдном пустыре, но она не прощалась с покоившимся в земле, не вдыхала холодный воздух непогожего дня, она просто смотрела вдаль, пыталась найти линию горизонта, заглянуть за нее, приблизиться взором к полосе, окутанной пеленой тумана. Она не проронила ни единой слезы. Да, она так давно плакала, что успела позабыть то сладостное чувство после пролитых слез, чувство обновления и успокоения. Ей было 28. Все самое светлое и прекрасное в ее жизни ушло со смертью родителей, когда она осталась одна. В 24 года она вынашивала в своем крохотном сердце такое множество надежд, что ими можно было усыпать всю землю, и еще оставить для ночных звезд. Но всем им было суждено разбиться, рассыпаться на тысячи крохотных частиц, которые потом и не собрать, и не склеить.
Девушка потеряла нить времени и непрерывно пыталась кого-то звать. Ей нужно было найти что-то утраченное, ибо она чувствовала себе больной. Она и была больна, и ее лечили, с ней вежливо говорили и вежливо молчали, остригали и прятали волосы, поили множеством настоек, снова и снова поглаживая по голове. И все же ей было суждено вернуться к миру людей, чтобы познать истинную боль, боль, которая пронизывала душу сильнее осеннего ветра. Найти ее и крепко держать в себе, не дать вырваться, чтобы не погубить случайных прохожих, оказавшихся возле нее.
Она повернула в сторону города. "Ее" комната будет принадлежать ей еще два дня и две бессонные ночи – теперь в этом она не сомневалась. Она разучилась спать, но бессонница ее боле не пугала – одной непрошеной гостьей больше, и только. Она приблизилась к роще, разделявшей кладбище с улицей, и замедлила шаг.
Силы покидали ее тело – весь вчерашний день она просидела у кровати покойного. Единственное, что она смогла сделать, позвав Мари, это отдать деньги на нужные приготовления. Денег оказалось более чем достаточно, и хозяйка охотно взяла инициативу в свои руки. Поздно вечером Мари принесла поднос с ужином и попыталась утешить ее, бессвязно бормоча слова соболезнования. Ни еды, ни соболезнований она не приняла. Она дожидалась утра, и ждала его в полной тишине, не думая ни о чем.
Она смогла перевести дыхание и, отпрянув от дерева, продолжить свой нелегкий путь. Ей не терпелось вернуться в свою комнату, к пустой кровати и стулу, открыть окно и наполнить помещение свежим воздухом. На большее ее не хватило. Она смотрела под ноги, пытаясь ступать осторожно, боясь задеть слишком высоко выступающий корень многолетнего дерева. Показалась улица. Несколько прохожих спешили по своим делам, к теплым гостиным с камином и горячим обедом, рассказами о прожитом дне, будущей зиме или скорых праздниках. Ей трудно было представить столь красочные картины. Больной мозг отказывался рисовать человеческую идиллию. Не мог. Она прошла несколько метров вдоль улицы, пока снова не остановилась. На этот раз причиной было не выбившееся дыхание, а человек, идущий уверенной походкой ей навстречу. Снова он. Что за нелепость, что за обман воображения. Однако нет. Ее ум еще держит верхнее "до". Это был он, снова он. Мужчина в шляпе неумолимо сокращал дистанцию между ними. Повинуясь мимолетному желанию, она резко отвернулась и зашагала в обратном направлении. Однако шаги за спиной приближались, становились все громче, страх повернуть голову заставил ее броситься бежать. Бег был неровным, ноги путал подол длинной юбки, а руки едва удерживали шаль на плечах. Мужчина пустился вслед за ней и удары сердца стали заглушать шум оставшегося позади города. Силы были неравными, и уже через минуту чужие руки с силой сжимали ее запястья. А мгновенье спустя эти же руки развернули ее лицом к лицу своего хозяина. Ей было страшно вновь встретиться с этими глазами. Но голос заставил.