— Зачем вы пришли, мисс Оутсон? – обращаясь к непрошеной гостье, лорд Элтби смотрел в окно, заботясь исключительно о том, как кружит быстрый снег. – Вы сегодня до того чудным образом обрели свободу…
На жестоком лице мужчины показалось некое подобие улыбки.
— Я пришла с вами проститься, милорд, – она следила за мужчиной у окна, который больше ни единым жестом не выдал своего удивления.
— Вы не изменяете себе, — лорд Элтби говорил в полголоса. — Вам непременно нужно быть лучше всех. Нет, — лорд Элтби обернулся к ней, — дело не в положении и внушительном благосостоянии. Вам безразличны человеческие слабости, ваши собственные куда как изысканнее. Но я вас понимаю… Не буду скрывать, вы и меня заразили этой вашей добродетелью.
Лорд Элтби снова улыбнулся и подобно французскому флибустьеру разыграл перед ней не менее театральный, чем сама речь, поклон.
— Вы должны меня простить, милорд… — вот она и подошла к самому главному, однако ей так и не дали окончить.
— Прекратите, — лорд Элтби взревел, — хватит, вы слышите. Я вам этого не позволю.
Лорд Элтби обхватил обеими руками голову, и, что есть силы, надавил на виски.
— Вы не смеете этого делать ни с собой, ни со мной. Простить вас? – он не унимался. — За что?
Лорд Элтби метался по комнате, сбивая на своем пути мебель.
— Простить ВАС? Как вы можете быть столь жалкой, и вместе с тем столь безжалостной? Простить вас – значит признать свое ничтожество, ведь это я разрушил вашу жизнь. Я свел в могилу вашего единственного покровителя, лишив всех средств существования, дал вам работу в обмен на постоянные упреки и недовольство, наконец, я предложил вам роль своей наложницы, не иначе… — его слова глухо отозвались в ее сердце. – Вы-то что сделали, что просите моего прощения?
Он смолк, глаза утратили блеск, а сам лорд Элтби больше походил на бескровное, отказавшееся от жизни существо. Пришло ее время говорить.
– Я ухожу от вас, но прежде должна вам сказать правду, — она говорила размеренно, ведь спокойствию ее духа более ничто не угрожало. – Я прошу у вас прощения вовсе не за то, что делала в прошлом, нет… Я не в силах молчать, и моя слабость пагубна. Я знаю, что обязана была скрыть это от вас, но не могу, ЭТО выше меня…
Она перевела дыхание, и вновь вернулась к беседе.
– Я солгала вам вчера, милорд. Однако лгала я не только вам, но и себе.
В самую пору и ей примерить унылую роль затворника. Лорд Элтби молчал, казалось, что он вот-вот и заполучит в собственные сети заветную птицу, редкую не своим оперением или окрасом, а скорее напротив, своей невиданной доселе незамысловатостью.
— Причиной моего отказа вам послужила вовсе не леди Увелтон, и ваши доблестные похвалы в мой адрес весьма преувеличены. Вы видите во мне иного человека, и говорю я вам это с полным сознанием сказанного, ибо это и есть правда. А она заключается в том, что мне безразлична эта молодая женщина и ее страдания (а они велики, уж будьте уверены), я забочусь по обыкновению о себе. Принять ваше предложение означает для меня проститься с покоем и с тем немногим, что я так беззаветно храню. Сказать вам «да» — все равно, что умереть, но вместе с тем жить дальше. Вы, верно, считаете мои слова нелепыми, – она вглядывалась в бледный образ своего хозяина, но на каменном лице неопытной ей было трудно прочесть что-либо.
Она продолжила.
— Я и сама представляюсь себе нелепой, до того это смехотворно, и до того немыслимо – стоять перед вами и говорить о чувствах к вам, но прошу, — она опередила его еще не сорвавшиеся с уст слова, и остановила рукой приближающегося к ней лорда Элтби. – Прошу вас, милорд, дайте же мне сказать. Все, что держит меня на этой земле, связано с вами, но мне не под силу пройти до конца и отдаться на милость судьбе, что вновь посылает мне испытания. Я не могу отречься от себя, даже во благо. Однажды я потеряла все, и что мы видим – я не стала сильней, как вы, я не сумела побороть своих демонов, они по-прежнему мучают и терзают мою душу. И если я открою вам свое сердце, а иначе мое существование подле вас невозможно, я преднамеренно навлеку на себя погибель. Рано или поздно вы оставите меня, и эта боль утраты пеплом рассыплется по вашим следам.
Неведомые чувства, что отныне живут во мне, милорд, я распознала не сразу. Они так виртуозно примеряли другие формы и обличия, что душевные страдания были мне не по плечу. Я никого прежде так не любила, и то, что было со мной до вас, уже не имеет значения. И только по вечерам я вспоминаю своего отца. Впрочем, его больше нет рядом со мной… Вы же напротив – преследуете, словно тень; и эта тень сумрачна. Вокруг вас, милорд, я не вижу ни единой пастельной краски или полутона. Все в черном цвете, и сей ореол пугает меня. И вместе с тем, неустанно влечет…