Я снова промолчала. Да и что на подобное ответить? Я никогда не влюблялась, и теперь вряд ли на такую, как я, снизойдет сие светлое чувство. А любить меня уже некому. Вокруг одни темные - уже не враги, но никогда не друзья.
Мясной пирог полагалось съесть с самыми близкими тебе людьми. Раньше я готовила его для отца. В этот день между нами возникало условное перемирие, и вечером каждый из нас съедал свою порцию пирога с чаем. Обычно, моего шедевра кулинарии хватало на два дня. За это время отец не ругался, не пытался чем-то кинуть в меня и вообще старался обходить стороной. Пирог заканчивался, и все начиналось сначала.
Сегодня от родовой выпечки не осталось ни крошки. Все съели Гартерн и Дарнхельм. Я успела отхватить лишь маленький кусочек. Стало как никогда приятно и грустно. Лицо матери так и не всплыло из глубин моей памяти.
Она пришла на следующий день и была вовсе не похожа на Малиссу. Темнокожая демонесса с длинным узким хвостом, похожим на хлыст, вплыла в гостиную, когда обед уже закончился и Гартерн посчитал, что завалить меня на диван - очень удачная идея. Так она впервые увидела нас вместе: темного, нависшего надо мной, и светлую, безразлично взирающую на него снизу.
Между тем астархи даже не соизволил отвести от меня взгляд и поприветствовать собственную мать. Не признать их сходство было невозможно: карие, почти черные глаза сына смотрелись точной копией очей родительницы. Она приветствовала его на свой манер.
-Ты совсем не изменился. Все также похож на отца, - прошелестели в тишине дома ее слова.
Если на Дарнхельма хозяин хоть как-то реагировал, то демонессу он проигнорировал полностью. Вероятно, как и Малиссу. Ни одна мышца не дернулась на его лице.
-Ничего не хочешь мне сказать?
Ответом ей была привычная тишина.
- Что ж, сегодня, впрочем, я пришла не к тебе. Встань с дивана и освободи это бедное дитя, чтобы я смогла с ней поговорить. Наедине, - голос демонессы окреп.
Гартерн на мгновение задумался, а затем привел меня в необычайное изумление своим послушанием. Он поднялся с дивана и, бесшумно преодолев половину гостиной, вышел во двор. Через секунду я уже слышала свист, возникающий оттого, что меч темного рассекал воздух.
От удивления я не сразу поняла, что демонесса тщательно разглядывает меня. Надо признать, месяц без полевой работы немного притупил мои навыки разведчика, что в нынешней ситуации было недопустимо. Чтобы хоть как-то оправдаться в своих глазах, я бросила быстрый взгляд на женщину. В отличие от большинства темных, которые были жгучими брюнетами, волосы демонессы полыхали, словно лесной пожар. Они напомнили мне о том инциденте, когда в первый день войны целому поселению светлых эльфов пришлось сжечь собственный лес. Молодежь их была спасена, но все, кому была от пятисот лет и больше, предпочли вознестись на небеса вместе со своей обителью.
Женщина была ростом с меня и не производила внушительного впечатление. Однако ее мастерское владение собственным голосом выдавало сложный и твердый характер. По первому впечатлению я могла сказать, что этой темной пришлось очень многое пережить в этой жизни.
-Меня зовут Бригитта, - внезапно начала говорить демонесса. - Не трудись мне произносить свое имя, я его уже знаю. Гости крайне редки в доме моего сына, тем более женского пола. По правде сказать, кроме этой дурочки Малиссы, здесь вообще не было ни одной девушки.
Видимо, я не смогла скрыть свое сомнения в ее словах. Но как она узнала мои мысли?
-Джаэль Линел был мужчиной, - пояснила Бригитта. - Его родичи, лунные альвы, изгнали его из дома за отказ вступить в брак с назначенной невестой и, чтобы унизить, прокляли. С тех пор его могли называть только женским именем «Джаэль», что в переводе с их языка означает «прекрасная». Из-за своего въедливого характера он не смог ужиться в Эстельской империи и еще до начала войны сбежал в Гримор. Ему повезло не угодить в рабство прежде, чем он попался на глаза моему сыну. Альвус любит диковинки. Он сделал Джаэль своим слугой. Светлый дурачок обрадовался такой возможности: прислуживать полубогу. Только он не знал, что выжить рядом с моим сыном очень тяжело. Лунные альвы долгожители. Бедный ребенок держался десять лет, пока прошлой весной не сошел с ума и не кинулся с кинжалом на моего сына. Альвус снес ему голову и закопал на заднем дворе. Вряд ли он его это сильно печалило и заставило хотя бы раз задуматься о том, что подвигло Линела на этот поступок.