Светлые начали убивать полукровок, темные - защищать. Пока Единый Совет пытался договориться, напряжение росло, повсюду вспыхивали локальные конфликты, которые вскоре охватили весь Элиот. В возникшей мясорубке большинство правителей потеряли свою власть. И лишь двое продолжали восседать на своих тронах.
Чтобы прекратить бессмысленное самоистребление, владыка Эссеарх и правитель Теодонор заключили между расами договор о разделе Элиота. В королевстве Гримор, среди высоких гор и северных равнин, стали царствовать темные. На берегу океана было создано буквально из пепла новое государство, названное Эстельской империей. Виновникам раздора, полукровкам, разрешалось жить под наблюдением на территории темных. Потерявшие разум, естественно, подвергались смертной казни. На землях света их убивали, как только нога полукровки касалась почвы.
Также между новыми странами был заключен «вечный мирный договор». Отходя от последствий гражданской войны, государства отстраивались, налаживали водоснабжение, питание, транспортную сеть - учились заново жить, но теперь уже каждое в своих границах. Мирный договор действовал веками, пока формировались новые нации, пока ежедневные проблемы множились одна за другой. Но поколения сменялись, ужасы гражданской войны стали постепенно забываться, некогда дикие племена севера из варваров превратились во вполне цивилизованных соседей. И однажды один из правителей Гримора понял, что некогда земли Элиота были разделены неправильно, а мирный договор - всего лишь бумажка. Началась новая война между двумя государствами, в прошлом бывшими единой страной. С попеременным успехом побеждала то одна, то другая сторона...
«Но, похоже, на этот раз чаша весов окончательно склонилась в сторону Гримора», - подумала я, поглядывая на Альвуса астархи диас Гартерна, возлежавшего на диване.
Он в свою очередь пристально смотрел на меня, позвякивал кубиками льда в стакане с виски и молчал. Эта вечная тишина медленно сводила меня с ума, и я даже подумывала о том, чтобы начать разговаривать сама с собой.
Со дня, когда началась моя рабская жизнь, прошел месяц. И месяц этот был довольно странным. Я каждый день занималась домашними делами. Нет, меня никто не заставлял убирать, готовить и стирать белье. Однако если стоило мне пропустить хотя бы день, то дом быстро превращался в хлев, в котором не было ни крошки еды. И если Гартерну на завтрак, обед и ужин хватало выпивки и табака, то мой желудок жалобно выл от голода, напоминая мне о трубах Белотранжского стрелкового полка, звучно орущих на всех праздничных военных парадах Эстельской империи. Хотя погреб астархи был доверху забит алкоголем, а на верхней полке в кухне стояло множество мешочков с табаком, следовать примеру хозяина дома я отказываюсь. К тому же секс на голодный желудок стал еще более ужасен, чемобычный.
Приходилось следить за тем, чтобы продукты в стазис-хранилище не иссякали. Каково же было мое удивление, когда, стоило мне заикнуться о еде, Гартерн запустил в меня набитым деньгами кошельком и в буквальном смысле выбросил за шкирку на улицу! Первая мысль, конечно, была о том, что вот он - мой шанс на побег. Я взглянула на кошелек в своей руке, во мне вскипела злость. Когда-то я ненавидела всех темных. Это была наивная детская ненависть, вызванная тем, что они просто не такие, как мы. Это чувство уже больше века пропагандировалось на территории всей Эстельской империи. Потом, побывав в десятке сражений, я стала ненавидеть их за то, что они убивали моих друзей. Став командиром собственного отряда, я поняла, что виновата в смерти подчиненных не меньше своих врагов. И темные стали просто мишенями для моих стрел. Если я не выстрелю в них первой, то есть большая вероятность того, что умрет кто-то из моих ребят. Просто война, ничего личного. Оказавшись пленницей, я едва не позволила ненависти сжечь мою душу, оставив где-то в груди тихо тлеть угольки безысходности. Стоя в одной набедренной повязке перед толпой оголодавших на войне самцов, я даже не пыталась бороться с апатией. Появление Альвуса астархи диас Гартерна стало для меня сродни ударом по голове, который я получила после убийства своего первого врага. Его притязание на мое тело, его грубость, его молчание, его неслышимые приказы, его постоянные взгляды - я возненавидела все, из чего он состоял. Ненависть ярко полыхала в моей груди и на этот раз не думала затихать. Но эти чувства относились не ко всем жителям Гримора. За прошедшее время я успела понять, что они если и отличаются от светлых, то незначительно. Теперь для меня были темные, которые в сущности являлись обыкновенными людьми, и он, Альвус астархи диас Гартерн.