Когда подъезжаешь к великим пустыням, которые на расстоянии в несколько тысяч миль опоясывают землю по эту сторону тропика Рака, пейзаж перестает меняться, что нам, жителям севера, кажется переменой к худшему. Он теряет роскошный зеленый цвет. К югу от Лиона (кроме как в горах и на болотах) нет ни единой травинки, достойной так называться. Лиственные деревья тут плохо приживаются и уступают место черным кипарисам и соснам, темно-зеленым лаврам и светло-серым оливам. Зеленый цвет в итальянском пейзаже или светлый и пыльный, или темный, блестящий. Только поднявшись на две тысячи футов — и только так — можно увидеть нечто, напоминающее великолепный, светящийся зеленый пейзаж Англии. Типичный пейзаж Северной Италии — гористый: внизу растут оливы, а наверху, где не возделывают никакие культуры, голо и черно. Все же такой пейзаж — не совсем удачный компромисс между северным и южным пейзажами. Английская природа богата и приятна благодаря обилию цветов и влажно поблескивающим травам и листьям. Их земную роскошь несколько умеряет и романтизирует туманная дымка, препятствующая ясному видению. А вот южный средиземноморский пейзаж, который впервые возникает перед нами в Террачине, поражает своей обнаженностью, резкими линиями и суровой красотой. Небо необыкновенно чистое, и кажется, что земля вдалеке — не земля вовсе, а окрашенный в разные цвета воздух. Северная Италия — это не север и не юг, она не чистая и сияющая и не округлая, мягкая, роскошно зеленая.
Как раз тут, где солнце не сжигает все подряд и пейзаж не отличается предельным аскетизмом, здравомыслящий турист надевает зеленые очки. И тотчас происходит чудо. Пропыленная трава вдруг обретает сочность и наполняется жизнью. Если в серой листве олив осталось хоть немного зелени, она являет себя глазам с необыкновенной силой. Иссушенные леса воскресают. Виноград и пшеничные колосья как будто глотнули живительного дождя. Словно к пейзажу прибавилось то, чего ему не хватало, чтобы стать идеально прекрасным. В зеленых очках можно любоваться и северным пейзажем, однако созданным искусственно и более величественным — более ярким, более благородным, более театральным и романтическим.
Полезно надевать зеленые очки на побережье северного Средиземноморья. На юге голубое море становится темно-синим, как ляпис-лазурь. Это темное, как вино, древнее море контрастирует с залитой солнцем землей и становится более, чем всегда, воздушным, чистым и прозрачным. Однако к северу от Рима синий цвет обретает большую глубину; это фарфоровая, а не лазурная синева. У моря в Монако и Генуе, Специи и Чивита-Веккии голубой стеклянный блеск, как у кукольных глаз, — и их взгляд очень скоро покажется вам злым, такой он пустой и блестящий. Однако наденьте зеленые очки, и этот пустой взгляд тотчас обретет глубину, загадочность и засияет между кипарисами подобно водоемам в садах виллы д'Эсте в Тиволи. Мгновение назад бессмысленный, он теперь манит, как сирена, а нависающие над морем бесплодные горы мгновенно зеленеют, словно под легкой стопой Весны.
Или, если вам так больше нравится, можете надеть черные очки и таким образом придать цвету глубину, чтобы он стал винно-темным, как Средиземное море в Греции, в Magna Graecia[12] и вокруг островов. Однако черные очки не украшают землю. Рядом с темным морем южные берега словно сотканы из сверкающего воздуха. Если смотреть через черные очки, то море на севере становится темнее; но и земля делается как будто тяжелее и тверже. Увы, еще не придуманы очки, которые делают мир чище, яснее и прозрачнее, благодаря которым серый пейзаж начинает сверкать, как на солнце, и север кажется югом.
Сельская местность
Забавно и необъяснимо то, что желание жить вне города и любовь к природе сильнее всего проявляется в тех европейских странах, где хуже всего климат и где поиски красивого пейзажа сопряжены с наибольшими неудобствами. Поклонение природе увеличивается прямо пропорционально увеличению расстояния до Средиземного моря. Итальянцам и испанцам природа как таковая не интересна. Французы испытывают некоторую любовь к сельской местности, но не достаточную, чтобы жить там, если есть возможность жить в городе. Южные немцы и швейцарцы — исключение из правила. Они ближе к Средиземноморью, чем парижане, и все же природу любят больше. Исключение исключением, но если учесть удаленность от океана и горную местность, эти люди большую часть года живут в холоде. В Англии, где климат ужасный, мы до того любим природу, что ради привилегии жить за городом готовы вставать и летом, и зимой в семь часов утра, в дождь и жару ехать на велосипеде к станции, расположенной довольно далеко, а потом целый час трястись в поезде, добираясь до места работы. В свободное время мы совершаем пешие прогулки и считаем удовольствием проводить отпуск в путешествиях. В Нидерландах климат намного хуже, чем в Англии, следовательно, голландцы должны еще больше любить природу. Но если в Нидерландах, Бельгии и Люксембурге земля не очень-то годится для строительства дома, то она достаточно тверда, чтобы выдержать палатки. Не имея возможности жить в деревне, голландцы как никто умеют разбивать лагерь. Когда бедный дядюшка Тоби поставил палатку в тех местах и обнаружил, что совсем промок, ему пришлось жечь отличный бренди. Но ведь дядюшка Тоби всего лишь англичанин, и климат, в котором он вырос, в сравнении с голландским можно назвать целительным. Более стойкие голландцы живут в палатках ради удовольствия. О Северной Германии достаточно сказать, что она родина пешего туризма. Что же до Скандинавии, то вряд ли сыщется другое такое место на земле, за исключением тропиков, где бы люди с такой готовностью избавлялись от нелишней, казалось бы, одежды? Шведская страсть к природе настолько сильна, что ее можно адекватно выразить только на природе. «Подобно бестелесным душам, — говорит Донн, — тела, сбросившие одежды, должны вкусить все радости». Благородные, обнаженные и куда более современные, чем все остальные европейцы, шведы купаются в ледяной воде Балтийского моря и бродят голыми по девственным лесам. Кстати, осторожные итальянцы купаются в своем теплом море всего два месяца в году; у них всегда под рубашкой нательная фуфайка и они никогда не выезжают из города, если есть такая возможность, разве что летом, в самое пекло, но ненадолго, да осенью, когда делают вино.