"Могу ли я спустить курок? " — прорычал в ухо интенданту Осколок.
«Вы не имеете права открывать здесь огонь из этой штуки! Это осадное оружие! Стрела может пробить насквозь стены!»
"Такой исход не исключен. " — подтвердил Валет.
"А эта штука для чего? " — сказал Осколок.
«Глянь…»
"Я надеюсь, что вы содержите оружие в порядке. " — сказал Валет. — «Эта штуки из-за усталости металла бывают подлыми. В особенности предохранительный крючок.»
"Что такое предохранительный крючок? " — спросил Осколок.
Морковка обнаружил, что к нему вернулся голос.
«Капрал Валет?»
«Да, сэр?»
«С этого момента я сам займусь этим вопросом, если вы не возражаете.»
Он аккуратно отодвинул в сторону осадный самострел, но Осколку не понравилась острота о людях, и все завертелось опять.
"Что ж. " — сказал Морковка. — «Мне не нравится этот элемент принуждения. Мы здесь не для того, чтобы запугивать этого бедного человека. Он — городской служащий, такой же как и мы. Это очень плохо, что вы держите его в страхе. Почему бы просто не попросить?»
"Простите, сэр. " — сказал Валет.
Морковка потрепал оружейника по плечу.
"Могли бы мы взять немного оружия? " — спросил он.
«Что?»
«Немного оружия? Для официальных целей?»
Оружейник казалось был неспособен сообразить как поступить.
"Вы полагаете, что у меня был выбор? " — сказал он.
«Отчего же нет, без сомнения есть. Мы практикуем выполнять полицейскую работу в согласии с населением Анк-Морпорка. Если вы ощущаете невозможность согласиться с нашей просьбой, вам только нужно сказать слово.»
Послышалось легкое звяканье, когда конец железной стрелы вновь прильнул к затылку оружейника. Он тщетно искал чтобы сказать, потому что все, что он мог сейчас сказать, было «Огонь!»
"Ой. " — сказал он. — "Ой. Да. Разумеется. Правильно.
Возьмите что хотите."
«Отлично, отлично. А сержант Двоеточие даст вам расписку, добавив разумеется, что вы предоставили оружие по вашей собственной свободной воле.»
«Моей собственной свободной воле?»
«Разумеется в этом вопросе у вас есть полная свобода выбора.»
Лицо оружейника сморщилось от отчаянной попытки сообразить.
«Я считаю…»
«Да?»
«Я считаю, что абсолютно правильно, если вы возьмете оружие. Заберете его.»
«Достойный уважения человек. У вас есть вагонетка?»
"А вы случаем не знаете, что говорят о гномах? " — сказал Жвачка.
У Любимицы в глубине души опять шевельнулась мысль, что в душе Морковки нет места иронии. Он обдумывал каждое слово. Если человек действительно настаивал, то Морковка мог возможно уступить. Разумеется была небольшая разница между возможно и определенно.
Валет находился в конце ряда, время от времени с удовольствием поскрипывая, когда находил интересный военный молот или особо зловеще выглядящий меч. Он пытался все ухватить, все за раз.
Вдруг он отшвырнул прочь кучу оружия и бросился вперед.
«Ух ты! Пересудная огневая машина! Она больше моего метеора!»
Они услышали, как он роется в темноте. Он появился, толкая на маленьких скрипучих колесах большой короб. У нее было много разных рукояток и сумок из толстой кожи, а впереди торчал брандспойт. Все сооружение смахивало на огромный чайник.
«Кожа была прекрасно смазана!»
"Что это такое? " — спросил Морковка.
«А в резервуаре есть масло!»
Валет энергично покрутил рукоятку.
«Последнее, что я о ней слышал, так то, что эту штуку запретили в восьми странах, а три религии провозгласили, что они отлучат каждого солдата, если обнаружат того, использующим ее! [21] У кого есть фонарь?»
"Вот. " — сказал Морковка. — «Но что…»
«Смотрите!»
Валет зажег спичку, поднес ее к трубке спереди устройства и потянул за рычаг. Машина время от времени выпускала языки пламени.
"Нужна небольшая регулировка. " — сказал Валет сквозь пелену дыма.
"Нет. " — сказал Морковка. На всю оставшуюся жизнь он запомнил поток огня, опаливший его лицо по пути к противоположной стене.
«Но это…»
«Нет. Это очень опасно.»
«Это предполагалось как…»
«Я предполагаю, что она может принести людям вред.»
"Что ж. " — сказал Валет. — «Верно. Можно и так сказать. Мы ведь здесь за оружием, которое не наносит людям вред, верно?»
"Капрал Валет? " — обратился Двоеточие, находившийся к пламени даже ближе, чем Морковка.
«Да, сержант?»
«Вы слышали капрала Морковку. Нет языческому оружию. В любом случае откуда вам так много известно о всех этих вещах?»
«Военная служба.»
"Правда, Валет? " — сказал Морковка.
«Имел специальное задание, сэр. Очень ответственное.»
«И какое же?»
"Интендант, сэр. " — сказал Валет, четко салютуя.
"Вы были интендантом? " — спросил Морковка. — «Какой армии? Чьей?»
«Герцога Псевдополиса, сэр.»
«Но Псевдополис всегда проигрывал свои войны!»
«А… верно…»
«Кому вы продавали оружие?»
«Это клевета, сущая клевета! Просто они проводили слишком много времени начищая и затачивая его.»
«Валет, это я к вам обращаюсь, Морковка. Сколько приблизительно времени?»
«Приблизительно? А. Почти на сто процентов, если мы говорим приблизительно, сэр.»
«Валет?»
«Сэр?»
«Не нужно называть меня сэр.»
«Да, сэр.»
В конце-концов Жвачка остался верным своему топору, но добавил еще по размышлении парочку; сержант Двоеточие выбрал пику, потому что у такого оружия как пика на другом конце всегда что-нибудь происходит, как говорится, ведь так далек он; младший констебль Любимица без особого энтузиазма выбрала короткий меч, а капрал Валет…
…капрал Валет был похож на механического дикобраза, обвешанный клинками, самострелами и цепями с привязанными шарами.
"Вы уверены, Валет? " — спросил Морковка. — «Вы ничего не хотите оставить?»
«Так трудно выбрать, сэр.»
Осколок держался за свой громадный самострел.
«Это все, что вы берете, Осколок?»
«Нет, сэр. Возьмите Кремня и Морену, сэр.»
Два тролля, работавших в арсенале, выстроились позади него.
21
Пять религий более тепло приняли ее как святое оружие и инструктировали, что оно используется для всех неверных, еретиков и людей, которые егозят на проповеди.