К этому нужно добавить, что страна, о которой идет речь, очень охотно принимала к себе на службу бывших белых офицеров: знали, что охранять они границу будут не хуже дрессированных собак.
Барсукову частенько приходилось сталкиваться с Бугаем во время разбора пограничными комиссиями местных конфликтов и инцидентов.
Конечно, нелегко было советскому лейтенанту, командиру, иметь дело с Бугаем: тут была граница, узкая полоска земли, черта, где перед всей непреклонной простотой и правдой нового мира хитрил, лицемерил и собирал свои силы расчетливый и коварный враг.
Однажды во время разбора комиссией какого-то инцидента Бугай спросил у Барсукова, который час. Барсуков сделал вид, что не расслышал его. Не хотелось ему для офицера-беляка вынимать советские часы. Чести много!
И вот сейчас этот самый Бугай лично пожаловал на кордон.
Сотни догадок и предположений замелькали в голове Барсукова. Что нужно брюхану на кордоне? Обычно он не баловал кордон своим вниманием.
С приходом Бугая там все сразу ожило. Помогавший кухарке стражник то и дело бегал в погребок и каждый раз возвращался оттуда нагруженный бутылками.
И ранее случалось, что иногда, перед тем как перебросить разведчика, в желтом домике пили несколько дней подряд. По какому поводу кутили они на этот раз, было не известно.
Когда смеркалось, подвыпивший Бугай, цепляясь за перила крыльца, вышел из помещения кордона. Выйдя к границе, он долго шатался по дозорке, сшибая палкой ветки деревьев. Иногда он останавливался и, слегка покачиваясь, тупо смотрел то на широкое, прятавшееся в саду помещение советской заставы с множеством разбросанных служебных построек, то на притихшие ржаные широкие колхозные поля, то на грозно поднимавшиеся к облакам силосные башни пограничных колхозов, издали так похожие на боевые башни.
— Ребята, чего это Бугай так на нас бельма пялит? Уж не переходить ли к нам с покаянной собирается?
— Он-то, может, и перешел бы, да примет ли его еще советская земля?
— Пулю бы ему в брюхо закатить. А сюда к нам не пускать.
— Это почему?
— Вони потом не оберешься. Видишь, брюхо-то какое, — ответил Курганов и, точно желая убедиться, действительно ли у Бугая такое необъятное брюхо, навел на него свой бинокль.
Второй день наблюдения оказался таким же бесплодным, как и первый.
Жизнь на кордоне началась с бражничанья, выпивкой и закончилась. Так же прошли и следующие дни. Брала досада. Бойцы пролежали все бока. От непрестанного напряжения рябило в глазах.
— Заметили гады, что мы здесь бока трем, вот и измываются...
— Это нипочем! Наседка на яйцах тридцать дней сидит, не обижается, а у нас бока здоровые. Выдержат.
— А может, он, ребята, ночью утек с кордона. Лежим мы тут, глаза портим, а его, может быть, давно и след простыл.
— Не простыл. Если бы простыл, тогда Бугай не торчал бы целыми днями на кордоне.
На пятый день под утро городской франт вышел на крыльцо, постоял, огляделся и, поеживаясь от холодка, не спеша побрел на станцию к утреннему поезду.
Проходя мимо усеянной брусникой горушки, он остановился, посмотрел на ручные часы и на носках по росистой траве шмыгнул на опушку. Рвал минут десять ягоды, потом, спохватившись, снова взглянул на часы и заторопился к дороге.
Бойцы готовы были от досады послать франту вдогонку по пуле. Торчали они несколько дней в секрете, траву мяли, глаза калечили, а все зря. В гости, оказывается, приезжал этот щеголь в шляпе.
Но Барсуков не поверил, что человек в шляпе заезжал только погостить. Ведь и раньше наведывались гости, но почему-то Бугай не торчал целыми днями на кордоне. Бугай что-то затеял. А что касается истории с утренним поездом, просто Бугай все это подстроил, чтобы сбить с толку советских пограничников. Эти штучки Барсукову были хорошо знакомы. Куда пошел гость? К станции. Значит, на левом фланге и нужно ждать каверзы.
Барсуков связался с соседней заставой, попросил помочь ему в охране правого фланга, а все наличные силы бросил на левый, куда вскоре выехал и сам.
Августовские ночи темны и холодны. Укрывшись в лесу, бойцы следили за линией границы, ловили ночные шумы и шорохи. От их настороженного внимания ничто не ускользало. Свалится с березы листочек, а пограничник знает, что это летит не поздняя, засидевшаяся в гостях ночная бабочка, а именно листочек.
В тревоге и ожидании прошли три томительных ночи. Три ночи бойцы, коченея, лежали в секрете.
На четвертую ночь внезапно хлынул дождь.
Непроницаемая дождевая стена встала перед бойцами. Захлестанные ветром и водой, напрасно пытались они что-либо рассмотреть в этой кромешной тьме.