– Живы? – только и спросил Адальвейн, обращаясь ко всем сразу и при этом ни к кому. – Вот и прекрасно, теперь уходим, нужно быстрее вернуть Оковы их законному владельцу, пока не случилось беды.
– Стой! – Я с папой вела обливающуюся слезами маму, а ребята шли следом. – А другие пленники?
На этих словах отец споткнулся, а мама зарыдала еще сильнее.
– Других нет, – бросил менар, – остались только мы.
18. У «своих»
На трупы тех, кто шел с нами и за нас, я старалась не смотреть. По всему коридору остались следы бойни, устроенной заговорщиками, расправившимися с нашими лишенными магии менарами как со слепыми котятами. Дикая усталость несколько притупляла восприятие – а может, это защитная реакция организма на стресс – но я почти ничего не чувствовала, даже радости от того, что сама осталась жива и спасла самых ценных заложников. Или я уже медленно сходила с ума. У дома было пусто, что неудивительно. Ночью стража в такой район не заглядывает – себе дороже, а опытные местные обитатели забились подальше и предпочитают не высовывать носы, дабы не попасть под раздачу. И сейчас такая халатность стражи и отсутствие любопытства у местных играли нам только на руку.
Мы отошли на десять шагов, и тут Вейн без предупреждения развернулся и шарахнул по дому усиленной Оковами шаровой молнией. Каменное строение неожиданно для меня вспыхнуло как спичка, превращаясь в большой погребальный костер. Теперь стоило уходить поскорее: на пожар все сбегаются не в пример быстрее, чем на преступления.
– Лера, – обратился ко мне Вейн – побитый, смертельно уставший, но все еще решительный и собранный, – отправь родителей домой на Землю, а детей в мой городской дом, о них там позаботятся.
– Мы сами о себе позаботимся! – старший из ребят был бледен, напуган, но слишком горд. И в чем-то его отказ я понимала.
– Пожалуйста! – взмолилась я, отдавая себе отчет в том, что не могу оставить их на произвол судьбы, а Адальвейн, в силу сложного характера, никого упрашивать не станет. Сделает, как считает нужным, а дети сбегут при первой возможности и снова попадут в плохие руки. – В городе неспокойно, останьтесь хотя бы до утра. Ну вот куда ты сейчас пойдешь, особенно с младшим братом? Подумай о нем, мальчик явно нуждается в еде и отдыхе!
– Не нуждаюсь, – младший оказался не менее решителен и горд. Ох уж эта семейка!
– Хорошо, – перебил старший, – но только до утра.
– Вот и договорились!
И, пока они не передумали, я быстренько сотворила портал в дом.
– Ну что, – я обратилась к родителям на родном русском, – сейчас отправлю вас домой, а сама вернусь, как только разберусь тут со всем, – и при этом так неестественно бодро улыбалась, что сама бы себе не поверила. Родители, конечно, тоже.
Мама вцепилась в меня мертвой хваткой, отец просто взял за руку – и оба начали буквально умолять меня вернуться и не задерживаться в этом ужасном месте ни минутой больше. После всего, что они пережили здесь (не зная, кстати, местного языка), это абсолютно нормально. Только вот такую роскошь, как возвращение домой, я себе позволить не могла. Не сейчас, после стольких смертей, за которые нужно отомстить. Так что, стараясь не слушать слова родителей, сквозь которые пробивались отчаяние и слезы, я, собрав всю волю в кулак, открыла портал и без лишних слов отправила родителей на Землю. Да и какие слова? Что все будет хорошо? Они уже насмотрелись, как «хорошо» здесь может быть.
Второй портал на Землю отнял очень много сил, поэтому, решив не строить из себя невесть кого, я попросила Адальвейна добраться до дворца более традиционным способом – если, конечно, время еще терпит. Время, видимо, терпело, потому что мужчина только кивнул и, погруженный в какие-то свои, явно не веселые мысли, повел меня на выход из столь негостеприимного района. А уже в более приличном месте мы зашли в какой-то трактирчик и от души наелись. Менару этот день тоже дался нелегко, и это я еще не стала спрашивать, тянут ли браслеты из него силу, как из меня, или у него такого эффекта все-таки нет. Мы ели молча, пока он неожиданно не заговорил.
– Считаешь меня плохим отцом, да? – Вейн не поднял взгляд от тарелки: или заранее знал ответ, или ответ мой не так уж и нужен.
Я поставила на второе. Да и что я могла сказать – что он отличный отец, замечательный просто? И слепому ясно, что это неправда. Поэтому тактично промолчала.