— Видишь, Лэнс? — разбитым голосом прошептал Кит.
Выглядел он не просто убито, а отвратительно: словно он был раздроблен на кусочки и сейчас ломался. Не будь у него такая сила воли, то, судя по всему, и правда мог разрыдаться, а пока лишь кривился, стараясь скрыть боль, то и дело проскальзывающую в выражении лица. Кит стал тянуть руку выше, а Лэнс стал следовать своей за ним на автомате, так как не хотел терять контакт кожи и ощущение того, что они вместе, как единое целое, искажённое, но целое.
— Кит, это…
— Это ничто, — продолжил за него Кит, ошалело расширяя глаза. Руки оказались на уровне их шей, и он стал переплетать их пальцы, не нежно, а резко обхватывая чужую ладонь и пытаясь попадать в пустующее место между пальцами. Лэнс старался раздвигать свои, чтобы хоть это выглядело у них естественно, гармонично и правильно, но всё равно видел, как часть пальцев без возможности состыковаться тонула в нём. Лэнс боялся смотреть на Кита, похоже сходящего с ума, но не имел права отвести напуганного взгляда. — Я просто плод твоего воображения, это невозможно.
Лэнс посерьёзнел и, резко выдохнув, решительно прищурился на него.
— Твоё сознание…
— Нет, Лэнс, ты прекрасно видишь, что я!.. — Кит с яростью тыкнул себе в грудь, изничтожая взглядом парня напротив. — Я даже сам не понимаю, во что вы меня превратили! — такое ощущение, что он не Лэнса этим разрывал больше, а лишь себя. Даже слёзы, неестественные, блёклые, словно искусственные стали скатываться по его щекам — то ли он хотел их показать, то ли совершенно запутался в своих проекциях или чем бы то ни было, с чем была связана его суть. — Лэнс, зачем?.. Почему?.. Я не хотел этого ни для тебя, ни для себя.
— Я… никто не хотел, чтобы это случилось, — вполголоса, в тон Киту, прошептал Лэнс. — Но люди выходили из комы и в большие промежутки вре…
— У нас не было алтеанских технологий, — Кит с печалью покачал головой. — А как ты думаешь, есть ли шанс очнуться, раз даже они не помогают, а? — он едко усмехнулся под конец, заставляя Лэнса лишь глубже падать сердцем от вида безумной улыбки. — Можно было бы понадеяться на Земле, верно. Но я в таком дерьме, что ничто мне больше не поможет. Я не хочу так жить. Ты даже не представляешь, каково это.
— Ты не сдашься, ты не хочешь этого, ты… — оправдывал Лэнс с постоянными заиканиями.
— Но и этого я не хочу, — выплюнул Кит и, уперев руку в его грудь, стал отталкиваться, чуть ли не отплывая от него. — А вы — больные ублюдки, которые не могут меня отпустить.
— Мы боремся, — стоял на своём Лэнс, несмотря на то, как словами всё продолжали хлестать.
— Дичью вы занимались, а не боролись. Вы, блядь, убили меня во второй раз и знаете это, — Кит заставил Лэнса отшатнуться как яростными и ненавидящими глазами, так и ужасающим смыслом своих слов. Этот смысл Лэнс не мог принять, отказывался.
— Как твои созна… — панически и бегая глазами тараторил Лэнс, пока его снова не перебили с кривой ухмылкой.
— На тот момент оба моих сознания реагировали друг с другом. Что-то вроде были соединены? Так что я, ах, помню, как тонул в теле того галра, да, спасибо, удружили. И спасибо, что хотя бы не продолжили.
Под издевательский голос Кита Лэнс всё сильнее опускал взгляд. Мозг всё ещё старался отрицать и отбрасывать услышанное, но оборона слабела и отвращение как к ситуации, так и к себе просачивалась.
— Я уже говорил тебе, Лэнс, — Кит сделал шаг, и Лэнс, видя на рассасывающиеся по краям сапоги Кита, поднял напуганный и потерянный взгляд на фоне его той самой лачуги в пустыне. Всё его тело было таким, исчезающим и растворяющимся, а по бокам исходили тёмные язычки дыма, утаскивая за собой всё остальное тело. Это было бы завораживающе, фантастически, потрясающе, если бы не несло за собой ужасный смысл — Кит пропадает. — Забудьте уже обо всей этой чуши.
— Нет, ты… — бормотал Лэнс, тянулся за ним рукой в панике, подходил всё ближе, пока от него наоборот уплывали.
Лэнс снова трясся, он боялся, часто-часто дышал, с невероятной скоростью моргал, пока Кит исчезал. Он на самом деле растворялся в непонятных дымчатых вихрях, отчего-то навеянных их больными воображениями. В последний момент Лэнс начал давить своим сознанием, ломать всё это, стараться, пожалуйста, пусть это сделает хоть что-нибудь.
Это не остановило Кита, но позволило другое — прикоснуться к нему. Кончиками пальцев, едва-едва Лэнс почувствовал прикосновение к его ладони, еле тёплое, но живое. И всё равно Лэнс не успевал, потому что Кит, озлобившись и не поверив в это, мигом размыл себя. Лэнс обхватил лишь тёмную материю, простой дым и словно по щелчку вернулся обратно в комнату. Теперь он лежал не на кровати, а, как оказалось, отошёл от неё на несколько метров.
Лэнс обессилено упал на землю и стукнулся как коленями, так и обвисшими руками, о жёсткий пол, словно безвольная кукла. Он мечтал о воссоединении, но не о таком. Нынешнее было, с какой-то стороны, во сто крат хуже обычной апатии — внутри стало настолько гадко, что его чуть не вырвало от всего этого.
Он мерзкий. Именно он — Лэнс. Стало настолько противно от себя, что даже сжимание себя по плечам так и не помогло остановить бившую всё тело дрожь.
Кит его ненавидел.
Кит не верил, что придёт в сознание.
И последнее и самое худшее — тогда, в теле галра, они на самом деле убили Кита.
========== Глава 9 ==========
К Лэнсу боялись подходить, насколько безжизненным и пустым он казался. Такое ощущение, что не Кита покинула жизнь, а лишь его. Лэнс не чувствовал себя, а шатался, так и наровясь свалиться ватным телом на землю или стукнуться им о какую-нибудь стену. Кит ненавидел его, и Лэнс, в принципе, стал ненавидеть себя тоже.
— Лэнс, ты… — беспокоился о нём Коран.
— Ничего, спасибо, — Лэнс постарался успокоить его пустыми словами и мигом скрывался из виду, чтобы не мозолить глаза и того более.
Было хреново — не остро, а именно гулко и удушающе. Именно поэтому Лэнс пошёл в комнату Кита, чтобы стало ещё более хреново. Именно поэтому он даже не стал стоять смотреть и любоваться им, а завернулся под одеяло и, пошмыгивая, прижался телом к телу и обнял за талию. Как-то глупо — с утра он хотел пойти к гладиаторам, чтобы из него выбили всю дурь и чтобы ему стало настолько больно, что снова жить бы не хотелось, а сейчас плевать.
В последнее время ему на всё плевать — эта жизнь уже достала его ломать. Может, просто перегорел. Хотя, если говорить начистоту, та он на самом деле ещё мразь, раз больше не беспокоится об аморальности и не загоняется, а ведь сейчас надо.
— Почему ты снова здесь?
Лэнс усмехается, когда слышит голос Кита, но даже не отодвигается от его тела и бормочет в шею.
— Ты прекрасно знаешь почему.
— Я же сказал тебе…
— Забыть? — продолжает за него Лэнс, отчего горько усмехается. — Киииит, мальчик мой, ты когда-нибудь пробовал отбросить свою собственную душу?
— Чт..?!
— Забыть то, что любишь всем сердцем, очень сложно. Даже невозможно.
— А как люди тогда выживают? — стоит Кит на своём. Он подкидывает в голову картинки себя, потерявшего отца, Широ, близких и таким образом пытается сказать, что это не такая уж проблема.
— Никак, думаю. Губят себя, душат и пытаются идти дальше. Но воспоминания, так или иначе, ломают.
— Мы не о…
— Не о философии должны говорить? — бросает Лэнс и нехотя открывает глаза. Перед ним его Кит, весь в трубках и полумёртвый, а внутри находится тоже его Кит, только без трубок и уже полуживой. А вернее, недомёртвый. Глупо. Лэнс в последний раз протирается по бледной коже щекой, а затем, что ожидаемо, не получив никакой реакции, лениво потягиваясь, встаёт. — Но если ты так беспокоишься за меня, то моя проблема именно… — он легонько постучал себя по лбу, — здесь.
Кит ощущается по-прежнему таким, каким он его и помнил — злым, шипящим и раздражённым. Совсем не похож на сломленного, но пусть лучше Кит будет ненавидеть его, чем себя и собственную жизнь. Кит молчит, и Лэнс молчит, буравя взглядом почему-то потолок, потому что смотреть не на кого. Вероятно, при такой связи они понимают мысли друг друга даже если не озвучивают их, и сейчас Лэнс чувствует лишь очередное «глупо-тупо-безумно».