Annotation
Роман "Бод", подредактированный для конкурса "Фэнтези-2017". 1569-80-е годы. Старик и юноша перенеслись во времени: один из прошлого, другой из дня нынешнего. Их встреча - не случайность. Судьба ведуна Бода, его служение, роковая любовь станут жизненным опытом современного парня.
Ковалевская Александра Викентьевна
Ковалевская Александра Викентьевна
В душной ночи звезда
Мистический роман переносит читателя в эпоху белорусского средневековья, в крепость Речица на Днепре. Быт горожан, их обычаи и верования, их надежды и любовь описывает наш современник Никита, волей случая попавший в прошлое и встретивший загадочного старика: бортника по имени Бод.
Роман рассчитан на широкий круг читателей и в первую очередь будет интересен любителям средневековой истории и этнографии.
В душной ночи звезда
Видимо, что-то меняется в мире и в нас самих, и события, происходившие в моём городе, по странной случайности именно сейчас проступили из глубины веков и стали известны многим.
Звезда
Я возвращался с работы поздно. Кивнул на прощание своим со смены, выпрыгнул на тротуар, и служебный автобус с надписью "Белоруснефть" резво стартовал, унося прочь освещённый и оттого прозрачный, как аквариум, полупустой салон.
После автобусных сквозняков город встретил сухим жаром нагретого асфальта.
Разогнался идти домой и, помню, пожалел, что не с кем потусоваться у амфитеатра этой тёплой ночью. Прошёл метров двадцать от остановки, обернулся - посмотреть на площадь, безвкусно утыканную маковками-фонарями. В тёплые летние ночи здесь бурлит молодая жизнь.
Раньше бы просто сказал, что никаких звёзд не увидел, только на фоне неба серебрился высокий металлический шпиль стеллы, подсвеченный двумя прожекторами... Но теперь новое, тёплое чувство заставляет меня описать всё по-другому. Кажется, становлюсь поэтом, иначе откуда эти строки? Перечитал, сам удивился: "Над речным обрывом, как на краю мира, на фоне бархата неба серебрилась в подсветке стелла святой Евфросиньи Полоцкой. Звёзды ходили в небе за рекой, даже не пытаясь соперничать с городскими огнями. Маленькая звёздочка, которой вместо имени досталась лишь греческая буква 'гамма' и несколько цифр, взошла почти до верхушки каплицы и сверкнула тонкими лучами-иглами сквозь ажурный сквозной силуэт святой покровительницы города. Звёздный луч пронзил пространство над площадью, чтобы уйти, как всегда, в никуда...".
Дальше было вот что: миг, случайное совпадение, и луч попал точно мне в зрачок.
Ближайший фонарь погас, включился снова, и парочки, шатавшиеся по аллее в этот час, прошли по тому месту, где ещё секунду назад стоял я, Никита Быковский.
***
Резануло светом по глазам.
Потом из темноты проявилось бездонное, не засвеченное сиянием города, грандиозное небо с бессчётными звёздами. И на фоне этого неба медленно таял узкий, устремлённый вверх, абрис стеллы.
Мать настояла, чтобы не снимал серебряный нательный крестик, и вот тут-то я первым делом проверил, на месте ли крестик? Да. Он висел под одеждой, на тонком лавсановом чёрном шнурке.
Поверх одежды болтался шнур плеера.
Айфон не подавал признаков жизни.
Пахло пылью, травами, ночь была полна звуков: шелеста и трескотни. Рядом угадывалась большая река, в том же направлении, где и была, но нет, пожалуй: русло её ближе и очертания берегов другие. Там, где её не заслоняли деревья, река слабо сверкала отражением безлунного звёздного неба.
"Что это значит?" - по затылку, спине и рукам пробежал холод, и пусто, и неприятно стало в животе.
Сжал в кулаке крестик.
Поганое, тягостное чувство отторжения и безысходности придавило, сердце ощутимо стучало в рёбра.
Заставил себя осмотреться.
Заметил слабый огонёк на берегу, примерно в том месте, где в моём городе стоял павильон популярной забегаловки "Нептун", и собрался двигать на свет. Как раз с той стороны раздалось короткое металлическое бряцание: похоже, несколько раз ударили железом о железо и звук отчётливо разнёсся над спящей землёй. Перекликнулись далёкие мужские голоса, повторив по очереди одно слово. Тогда я не понял, что за слово. Теперь могу объяснить. Кричали: "Пiльнуй!" ("Сторожи!" прим. автора) - перекликалась ночная стража в Верхнем замке.
Сверлила навязчивая мысль: почему-то нужно как можно точнее запомнить место, на котором стою...
Достал связку ключей из кармана, обвёл ключом ступни и глубоко процарапал на земле стрелку в направлении на растаявший в небе узкий абрис стеллы - единственный призрачный штрих, оставленный городом.
"Евфросинья - Святая Покровительница" - стучало в висках. Мысль несла хоть какое-то успокоение, потому что я тогда был здорово не в себе.
Я принялся кружить в темноте. Обнаружил, что топчусь посреди дороги, по обеим сторонам которой растёт пыльная терпко пахнущая трава.
Остановился.
Помню, поднял несколько дробных камешков, других не было на песчаной земле, уложил на обочине, рядом с пыльной колеёй, обозначив ими место своего следа и нужное направление. "Зачем? Непонятно! Но пусть будет", - вертелось в голове. Сделал метку и только потом сошёл с дороги и двинулся в сторону костра над рекой.
И тут же ощутил: что-то неуловимо изменилось вокруг.
Стрекот невидимых насекомых, шелест крыльев ночных тварей и все звуки чужой ночи под роскошным мерцающим небом вдруг сложились в беззвучное: 'Стой, человече!'
Я замер.
Не знаю, долго ли простоял, не решаясь сойти с места. Ни страха, ни удивления не было, просто выжидал.
С первых мгновений ТАМ я чувствовал себя совсем другим. Пожалуй, самое точное сравнение будет: как молодой сильный зверь. Ноздри обоняли запахи и трепетали от упоительного, густого, крепко настоянного воздуха, говорившего многое на непонятном мне языке ароматов здешнего мира. Я принюхивался с тревогой и любопытством. Обострился слух, - настолько, что, кажется, я слышал, как растёт трава. Мышцы готовы были к действию в любое мгновение, а кожа ощущала ласкающее касание потоков тёплого воздуха, восходивших от раскалённой за день земли...
Из темноты неслышно выступил старик, маленький и щуплый.
Придвинулся близко, всмотрелся в моё лицо и заговорил:
- Скоро подойдёт сторож Ефим со своей шумной собакой, она наделает беды. Если придётся тебе здесь остаться, не нужно с такого беспокойства начинать. Пусть всё будет тихо, а там, глядишь, люди привыкнут к тебе, вот и хорошо.
Дед палкой-клюкой дотронулся до моего бока, приглашая идти за собой.
Я последовал за провожатым. Шёл пружинисто и осторожно. Но мысли... Приключение не нравилось. Конкретно, до скрежета зубов оно мне не нравилось!
"Ежу понятно, что я не совсем там, где должен быть... совсем не там, где должен быть... Где я?! Что за сложный глюк? С чего бы? Не ширяюсь, не покуриваю.... Устал, вспотел, сейчас бы в душ и растянуться на тахте с холодным пивом, и даже просто завалиться спать... Да, выспаться..."
Старик ввёл меня в огороженный двор, показал на вход в хатёнку. Открыл низкую дверь, пропустил вперёд. Направил меня, согбенного, к скамье и, затеплив лучину, осторожно обвёл горящей вокруг моего лица.
- Знал, что придёшь. Видел во сне. При крещении тебя нарекли Никитой. Боялся пропустить - не следует тебе сразу показываться на глаза людям.