Выбрать главу

— Почему лежим?

— Товарищ старший политрук, я послал хлопцев подавить дзот, — доложил главстаршина. И только он произнес это, дом изнутри озарился яркой вспышкой.

Моряки во главе с Немцевым снова кинулись вперед. Немцев появлялся то тут, то там и подбадривал моряков:

— Вперед, ребята! Не дадим удрать фрицам!

Когда фланговый взвод роты преодолевал небольшую впадину и находился совсем близко от южной окраины Михалкина, из бани, что стояла позади небольшой избы, ударил ручной пулемет. Две пули навылет, в грудь и плечо, сразили Немцева. Во время перевязки он был какое-то время в сознании. Несколько раз повторил:

— Скорее, скорее очищайте село... — и потерял сознание.

Село Михалкино было взято. Теперь в нем размещался штаб третьего батальона.

Здесь в Михалкине Морозов, я, Городец и Батенин обсудили положение. Связи со штабом бригады не было. Приняли решение — третий батальон присоединить к сводному и продвигаться на юг по реке Редье. Было 4 часа утра, когда все четверо вышли из избы. К нашему удивлению, все еще освещенное село было полно людьми: сводный батальон полчаса назад вошел в него.

— Вы приказали ввести? — спросил я Морозова.

— Не приказывал.

Роты сводного батальона были введены в село без разрешения. Вызвали Иконина. Он сообщил, что получил приказание.

— Кто передал?

— Подбежал матрос и сказал, а кто, я и не спросил. И сомнения не было, да и делать за селом нам ни черта. Определенно! — твердо говорил Иконин, независимо уставившись на меня серыми глазами.

— А если изба подожжена фашистами для ориентира? Накрыли бы всех артогнем, тогда что? Кто в ответе будет? — спросил его Морозов.

К счастью, все обошлось благополучно, могло, однако, получиться иначе. Этот случай оставил какой-то неприятный осадок на душе.

Вскоре сводный батальон, объединивший теперь почти всю бригаду, двинулся дальше. Впереди шла разведка. Информация от нее поступала скудная. В обстановке мы ориентировались плохо. Прямой связи со штабригом не имели. О своем продвижении штаб информировали донесениями через посыльных. Местное население сообщало, что гитлеровцы спешно отступают на юг и юго-запад.

К 8 часам утра колонна, растянувшаяся на три с лишним километра, достигла Нижних и Средних Котлов. Голова ее приблизилась к лесу, и здесь колонна остановилась. В это время стороной от нас пролетел вражеский самолет, по всей вероятности разведчик. Опытный, видно, летчик. Засек колонну и быстро улетел. Мы с Иваном Степановичем посоветовались и решили, что утром сворачивать в лес и двигаться опушкой неразумно, к тому же люди сильно устали. Обстановка требовала тотчас же принять единственное решение: как можно быстрее повернуть части кругом на сто восемьдесят градусов и разместить их на отдых в трех неподалеку раскинувшихся деревушках, технику замаскировать. Частью же сил преследовать противника.

Батенин и я в это время находились в центре колонны, шли пешком (лошадей поблизости не было). Где находился Морозов, мы тоже не знали. Не уверены были и в том, видел ли он немецкого разведчика. Вполне мог и не заметить. Мы прошли вперед и оказались в голове колонны в тот момент, когда командиры первого и третьего батальонов закончили обмен мнениями по сложившейся обстановке и пришли к решению продолжать движение по опушке леса.

Мы указали на ошибочность их решения, колонне дали команду повернуться кругом. Передовым подразделениям приказали преследовать противника по дороге, а не по опушке леса, главные же силы побатальонно предложили как можно быстрее разместить на отдых. Подоспевший Морозов одобрил наши действия. В течение часа части расположились в трех деревнях. Много дворов в них оказалось с навесами, что позволило укрыть технику, машины и лошадей.

Часов в десять была объявлена воздушная тревога. Над нами проплыла первая внушительная группа немецких бомбардировщиков. Над деревнями они развернулись и начали пикировать на лес. Следом за первой партией пришла другая, затем третья, четвертая... Несколько часов фашистские самолеты отчаянно бомбили опушку леса, вытянувшуюся на несколько километров, уверенные, что именно здесь укрылась наша крупная воинская часть.

Февральское утро выдалось безоблачным. Яркие лучи солнца заглянули под крыши и навесы, доски закурились сизоватым паром.

Наблюдая с крыльца крестьянской избы «работу» немецких самолетов, я, понятно, не мог не вспомнить о пагубном намерении двух комбатов вести колонну по опушке леса.

Переговорил по телефону с командирами батальонов. И тот и другой доложили, почему они склонились к решению продолжать движение по опушке леса. Самолета-разведчика они не заметили, к тому же морским командирам все обстоятельства взвесить было не легко. Сейчас, конечно, они хорошо видели, какой серьезной опасности они подвергались. Не оправдываясь и как бы между прочим, Городец, в частности, сказал, что двигаться по опушке леса особенно настойчиво советовал представитель политотдела старший политрук Иконин.