На некоторое время Андрей и Самсонов задержались у пулеметной точки врага. На дне траншеи валялось три трупа гитлеровцев. Один в каске с поникшей головой и автоматом в руках сидел, упершись в земляную стенку. Второй растянулся на спине. Третий пулеметчик, в агонии, с вытянутыми, цепляющимися за бруствер руками, сполз на дно траншеи, где на коленках и застыл навечно.
На месте пулемета они обнаружили небольшое углубление с исклеванной вокруг землей от советской гранаты. Поначалу думали — она и прикончила их. Посмотрели, нет. По въевшейся гари в стенке траншеи и развороченной земле на дне укрытия увидели следы еще одной гранаты.
— Вот эта и явилась заключительным аккордом для этой шатии, — сказал определенно Самсонов. — Все успокоены ею были навечно, за милую душу.
— Вполне согласен с вами, — сказал Андрей. — Точку на сопротивлении этих вояк положила именно вторая граната. Первая, по-видимому, только оглушила их. Держались они, однако, до последнего.
Шагах в трех-четырех от трупов гитлеровцев на дне траншеи валялся и изуродованный вражеский пулемет. Трудно было сказать, как он оказался здесь: то ли воздушной волной его сюда занесло, а возможно, его туда отбросили гвардейцы,
— Опуститесь и посмотрите, — сказал Самсонов, — как лежали наши и как стоял этот пулемет. Хитро, с холодной расчетливостью подпустили фашисты гвардейцев на самое близкое расстояние.
Начподив спрыгнул в траншею. Предположение Самсонова не вызывало у него сомнения. Именно из этого пулемета и сразили гитлеровцы семерых гвардейцев,
Во взгляде, в выражении лица Самсонова Андрей еще раз почувствовал, как тяжело переживает он гибель отделения, за которым так пристально наблюдал во время атаки.
Незаметно они подошли к месту, где стояла та немецкая кухня, которую вместе с поваром и горячей кашей хмаровцы привезли в свою роту. Два трупа фашистских автоматчиков, приконченных прикладом, свидетельствовали о схватке.
Андрею хотелось увидеть еще минометную батарею и штабной блиндаж, с прислугой и обитателями которого хмаровцы также разделались без шума. Однако времени было мало, и на огневую позицию немцев не поехали. По дороге в штаб дивизии Самсонов рассказал и о встрече хмаровцев с немецкими танками, но ни словом не обмолвился о том, что и он был в том бою. Самсонов был немало удивлен, когда начподив спросил его:
— Но вы были уверены, что немецкие танкисты вас примут за румына, когда вы направились к танкам?
— Да как вам сказать... Другого выхода не было. Малейшая оплошность — и рота погибла бы под гусеницами тяжелых машин. И главное — она не выполнила бы приказа командира полка
— Нет, а все-таки не уходите от прямого вопроса: большая была уверенность, что фашисты вас примут за румына?
Самсонов улыбнулся:
— Все очень быстро произошло. Но если говорить начистоту, тревожная мыслишка мелькнула, но до одного момента. И какого вы думали бы? — Самсонов посмотрел на Андрея улыбающимися глазами. — До предложения гвардейца: «Товарищ старший политрук, наденьте вот эту шапенцию. Не знаю только, подойдет она вам. Вроде должна». И он протянул мне спасательную конусообразную румынскую шапку. Когда я ее надел, почувствовал, словно пропуск от фашистов получил. Сразу уверенность полнейшая появилась. Настоящим «румыном» стал. Шапка — их, плащ-палатка — их, автомат — немецкий. Гитлеровский танкист и подойти не дал, махнул рукой. А я, когда к своим возвращался, с трудом сдержался от громкого смеха. Солдата нашего, что шапкой меня снабдил, обнял и расцеловал. «Какой, — говорю, — ты молодчина. Всю роту выручил».
— Молодчина. Здорово схитрил.
Самсонов поспешил перевести разговор на другую тему:
— А как думаете, в котел мы их загоним?
— Возможно. Теперь и стратегом не нужно быть, достаточно бросить взгляд на карту с расположением противника, увидеть направление наших ударов, сразу будет ясно. Месяца два назад, в станице Широкое, мне довелось слушать доклад товарища Мануильского о международном положении. Вскрывая авантюристичность гитлеровской стратегии на примере наступления их под Сталинградом, он сделал очень глубокий вывод о слабости флангов противника и возможном его окружении здесь. Таи оно и получилось. Жизнь полностью подтверждает умное предсказание ветерана нашей партии.
Уже стемнело, когда они вернулись в штаб дивизии. Самсонов направился на перевязку в санбат, а Николаев к себе в политотдел.
Уютную горницу небольшой хатенки освещала маленькая яркая лампочка от трофейного аккумулятора. По-видимому, прошло совсем немного времени, как здесь разместился политотдел, но Чепраков успел уже развернуть свое хозяйство. Пока Виктор Куликов знакомил начальника с последними событиями на фронте дивизии, Чепраков вместе с Зорей довольно быстро подготовили ужин. Техник-лейтенант потирал уже руки: «Наконец мы теперь покушаем всей семьей». В это время зазуммерил полевой телефон. Николаев взял трубку. Говорил Хлебов. Он попросил тотчас зайти к нему.