Рядом с комбригом Муравьев. Обычно подвижный, резкий в движениях, сейчас он, облокотившись на срез окопа, застыл в ожидании и также смотрит в заснеженную, всхолмленную даль, где окопался противник. Черной извивающейся на снегу гадюкой растянулась первая траншея фашистов.
Но вот большая стрелка часов на какое-то мгновение словно застыла над цифрой девять. Залпа нет. Комбриг просит сверить часы. У всех одинаковое время. Но кругом тишина. Проходит еще одна-две мучительные минуты.
— Черт возьми! Так может быть только в пехоте! — гневно произносит комбриг. На крупном, широком лице его забегали нервные желваки. — Запросите соседа! — приказывает он начальнику артиллерии бригады полковнику Иванкову.
Дозвониться до соседа быстро не удается. Иванков и майор Данилов, начальник связи бригады, обливаются потом, поочередно крутят ручку аппарата. Соседняя бригада по плану боя должна огнем поддерживать наступление моряков. Прошло еще две минуты. Гневные, воспаленные глаза Сухиашвили скосились на Иванкова. «Вот что значит в эти минуты остаться без своей артиллерии и рассчитывать на соседа!» — говорит его взгляд.
Чувствуется, он немалым усилием воли удерживается от брани. Сухиашвили глубоко уважает старого, опытного солдата — полковника Иванкова. Он хорошо знает, что начальник артиллерии сделал максимум возможного, и все-таки артиллерия вовремя подойти не смогла.
Комбриг не мог забыть, как старый солдат Иванков просил, больше того, умолял его взять на себя ответственность и отдать приказ с ходу, без паузы атаковать Тараканово. Его настойчивые просьбы дважды заставили Сухиашвили обращаться по команде разрешить ночью без артподготовки атаковать фашистов. И оба раза ему отказали.
И вот, в минуты напряженнейшего ожидания, когда остались десятки секунд до начала наступления, на КП раздался взволнованный голос вбежавшего шифровальщика:
— Наступление отменяется! Ждать приказа!
Сообщение нас ошеломило. Начальнику связи наконец удается связаться с соседом, и тот подтверждает полученный приказ. Он сообщает также, что им стало известно об отмене наступления всего за пять минут до открытия огня. Приказ поступил, но приостановить наступление было уже невозможно.
Ровно в 10 часов моряки нашей бригады во главе со своими командирами, без артиллерийской подготовки, пошли в наступление. Это была поистине героическая атака моряков! Для гитлеровцев она была в какой-то мере неожиданностью. Атака началась точно в установленное время, без сигнальных ракет.
Позже стало известно, что командиры батальонов, извещенные в последнюю минуту об отмене наступления, ничего не предприняли, чтобы приостановить его. Каждый из них, наблюдая за соседом и не желая его подводить, с мыслью, что кто-то напутал с передачей такого приказа, двинул свою часть в бой. Цепи моряков с автоматами и винтовками наизготовку пошли на окопы врага.
На КП нас окутала какая-то необычная, напряженная тишина. Враг молчал. Можно подумать, что он нарочно подпускает ближе цепи моряков, чтобы затем в упор открыть сосредоточенный, смертоносный огонь. Но вскоре поведение противника рассеивает это предположение. Из расположения гитлеровцев донеслись одиночные выстрелы минометов. Частота их нарастала. Заговорили и пулеметы врага. Им ответила артиллерия нашего соседа. Это приободрило моряков. Мы увидели это по движению цепи. Быстрый шаг перешел в бег, и тут же заискрились автоматы наступающих.
— Опомнились... — вздыхает Сухиашвили, опуская на грудь бинокль.
Ни у кого теперь не было сомнения, что в первые минуты нашего наступления гитлеровцы просто опешили. Неуверенный и недружный огонь их подтверждал это. Ровные, словно из-под земли выросшие цепи моряков, наступавшие на широком фронте, привели фашистов в явное замешательство. Только глубокий снег не позволил нашим воинам решительно ворваться в их траншеи.
Медленное продвижение наступающих и позволило врагу опомниться. Но, несмотря на кучность огня, противник не в силах был остановить моряков. Когда до вражеских окопов осталось восемьдесят-девяносто метров, на поле боя прогремело «ура!» — моряки пошли в атаку.
В следующую минуту мы хорошо видим, как моряки ворвались в траншею врага. Там закипела рукопашная. Проходит несколько секунд, и уцелевшие гитлеровцы в панике выскакивают из траншеи, устремляются к следующему рубежу. Моряки преследуют их. Этот нажим особенно силен на флангах, где наступают первый и третий батальоны. Вскоре моряки очистили и вторую траншею, а небольшой горстке людей удалось даже ворваться в Тараканово.