После полуночи, уставшие и продрогшие, мы с Виктором Андреевичем Куликовым вернулись на командный пункт. Наше неудачное повторное наступление, большие потери в людях сделали прошедший день особенно тяжелым.
На командном пункте уже была получена шифровка. Командир корпуса приказал следующим утром овладеть Таракановом. Один час удалось уснуть. В три часа у командира бригады собрались офицеры штаба и политотдела. Комбриг Сухиашвили был туча тучей. Лицо припухло, глаза от бессонных ночей покраснели. Он ознакомился с планом подготовки боя и потребовал от штабных офицеров особенно хорошо увязать взаимодействие с артиллерией. Дивизионный комиссар Муравьев тут же поставил задачи офицерам, направляющимся в подразделения, порекомендовал дойти до каждого солдата, с тем чтоб подбодрить их, разъяснить приказ.
— Наши моряки герои, — говорил Муравьев. — Вот уже который день они без отдыха, на снегу и беспрестанно атакуют. Позаботьтесь о них, товарищи. Поговорите хоть по две-три минуты с каждым, дайте им возможность в тепле отдохнуть часок...
Было четверть четвертого, когда работники политотдела и штаба покинули избушку лесника и пошли на передний край.
К началу артиллерийской подготовки, казалось, все, что в человеческих силах, было сделано. Всем матросам была разъяснена боевая задача. Им дали возможность немного отдохнуть. На переднем крае оставляли только посты, а моряков по отделениям выводили в теплые землянки. К рассвету из тыловых подразделений пришло пополнение, а вместе с ним и батальонные кухни с пшенным кулешом и горячим чаем. Нашлось и по сто граммов.
Тяжело говорить, но и эта атака не увенчалась успехом. Батальоны продвинулись еще на несколько метров, но Таракановом так и не овладели. Комбриг доложил обстановку командиру корпуса, высказался насчет перехода к обороне.
Разговор с комкором был не из приятных. Сухиашвили приводил довод за доводом. Наконец комкор согласился. Сухиашвили облегченно вздохнул.
Вечером на командном пункте подсел ко мне начальник штаба. Лицо его было утомлено, под глазами мешки. Трудился он чуть ли не круглые сутки и почти без отдыха. Взглянув на него, я с трудом удержался от улыбки: он был по-прежнему невозмутим.
Начальник штаба заговорил первый.
— Вот не сойти мне с этого места, если я не угадал твои мысли: снова удивлен мной.
— Да, я снова тебе поражаюсь! У нас — сплошные неудачи, а ты по-прежнему спокоен.
— Война, мил человек, прежде всего тем и отличается, что не все идет гладко и очень часто события поворачиваются не так, как хотелось бы. На войне сплошной линии успехов не бывает!
— А если отвлечься от абстракции? Почему же мы в данном случае оказались побитыми?
— Как и во всяком деле, здесь есть свои причины, свои закономерности. Если говорить коротко, их можно свести к трем: потеряли внезапность, проявили неумение прорывать оборону противника, плохо сработала артиллерия.
— Ну это вы напрасно! — вставил начальник артиллерии полковник Иванков. Он пил чай и, оказывается, прислушивался к нашему разговору.
— Не напрасно, а истину говорю. Многие огневые точки противника оказались неподавленными. В белый свет палили, братцы!
— Штабу надо лучше работать! — парировал Иванков.
Слова Иванкова «штабу надо лучше работать» заставили меня задуматься. Раз штабу, значит, и политотделу, значит, человек увидел у нас какие-то неполадки. Какие же?
Начинаю анализировать действия политотдела в прошедших боях. Где находились офицеры, политотдела в наступлении? Все, включая и меня, в подразделениях. Где их место? Конечно, там. Ну а штаб? Кто же из политотдельцев оставался в штабе, где находятся все нити управления боем, куда стекаются все сведения? Никто. Батенин также большую часть времени был в частях. Значит, и влияние на дела офицеров штаба — нуль. И, может, в этом одна из причин недостатков в управлении боем, излишней нервозности...
Эх, начальник, начальник! Как же ты мог забыть о штабе, людях его?
Командный пункт штаба бригады по-прежнему находился в одном километре от переднего края. Во время наступления он занимал места когда в деревне или на окраине рабочего поселка, когда в сараях и овинах, которых в Новгородской, Калининской областях очень много, а бывали случаи — ив арочных постройках и блиндажах под железнодорожной насыпью.
На этот раз КП штаба расположился в ветхом, кособоком домишке лесника, на опушке леса. Все, понятно, не разместились. Некоторые службы заняли отдельные дома поблизости, на выселках деревни Куземкино, а кое-кто на той же опушке в наскоро вырытых землянках.