Стручков приподнялся на локти. «Жив, братцы. Свой. Стручков я!..»
Все семь разведчиков быстро оказались возле него. Стручкова подняли и оттащили в балку, за линию своих окопов, перевязали голову, бедро и плечо. Затем стащили с его раненой ноги сапог и долго терли снегом голень, ступню.
Стручков утомился своим долгим рассказом, да и выложил он, как видно, все, что знал и пережил за эти кошмарные ночи. Я пожелал ему скорого выздоровления, возвращения в бригаду и вышел из палатки.
В штабе меня захватили новые дела. Начштаба рассказал мне об оперативной обстановке на фронте. Вместе с ним прошли к комбригу. Кульков доложил о просьбе Ильиченковой зачислить ее в разведроту.
— Третий раз сегодня звонила. Настойчивая.
— Но я против. Погоду в разведроте она нам не сделает, а традиционный порядок нарушим. Женщин в частях у нас нет. И хорошо...
— У нас не корабль, Константин Давыдович, — перебил комбрига дивизионный комиссар. — Девушка потеряла единственного брата — войскового разведчика. Она в благородном порыве приехала к нам, морякам, отомстить за брата, а мы ее держим в медсанбате. Нехорошо получается.
Разговор закончился тем, что комбриг согласился принять Ильиченкову. На другой день, ровно в одиннадцать, как было назначено, в блиндаж вошла Ильиченкова. С дневного света она не сразу отыскала среди присутствующих комбрига, но, когда рассмотрела, по уставу, лаконично доложила о прибытии. Сухиашвили, смерив ее невеселым взглядом, пригласил сесть.
— Что вы делали в медсанбате эти дни?
— Так, кое-что, товарищ капитан первого ранга. Перевязывала раненых, стерилизовала инструменты, три раза была на операции, кормила послеоперационных... Вообще, прошла небольшой курс по совершенствованию своих скудных медицинских познаний.
— Привыкать стали?
Тоня пожала плечами и, помолчав немного, сказала, что при желании и сестринским делом овладеть можно. Но она готовила себя в разведчики и хочет быть в войсковой разведке. Место ее только там. Начальник штаба подал комбригу документ и, вскинув глаза на девушку, некоторое время молча смотрел на нее. Его взгляд, по-видимому, не смутил Тоню. Она также какое-то время независимо смотрела на командира бригады, затем перевела взгляд на присутствующих.
— А вы как же в главном штабе оказались?
— Мой брат служил в морской пехоте, в разведроте. Там и погиб. Поэтому и я к морякам попросилась. Заместитель начальника штаба и офицер, который ведет бригаду, помогли.
Сухиашвили задумался. Он попросил обрисовать заместителя начальника главного штаба, офицера, который ведет бригаду. Она быстро описала внешность и того и другого. Сухиашвили улыбнулся:
— Сколько же на курсах агентурной разведки обучались?
— Семь месяцев. Совсем немного до окончания осталось.
— Так, так! Значит, как «языка» брать, вас учить не придется? Тоня улыбнулась.
— Я думаю, что нет.
— Вы откуда же попали на курсы?
— Московский комитет комсомола направил. До этого в институте училась. На четвертый курс филологического факультета перешла.
— Немецкий язык знаете?
— Говорю свободно. В средней школе изучала немецкий язык.