— Так что, значит, завтра опять врать? — ужаснулась Машка. — Выходит, все наши мучения пропадут зря!
— Тогда давайте хоть напишем в «Пионерскую правду», — попросила Кира Пушкина. — Начнем соревнование. За присвоение звания «Отряд совестливых».
— Заткнись, — сказал Коля. — Надо ее и правда переизбрать к черту. А брехать завтра обидно, — выходит, в самом деле все мучения зря!
…Вечером Машка читала про закон Архимеда. Отец лежал рядом на диване в подтяжках и тоже читал.
— Что в «Вечерке»? — спросила его мама.
— Ничего… Гражданка Безденежных А. Л. разводится с Безденежных М. С…
— Ее можно понять, — сказала мама со значением.
— Вечно эти твои намеки, — вздохнул папа.
В коридоре зазвонил телефон.
— Это Ковалевский, — сказал папа с мстительным торжеством. — А ты, конечно, забыла про него поговорить…
— Маша, меня нет дома! — закричала мама.
Машке много раз случалось выполнять такие поручения, но ведь сегодня было Второе апреля.
— Слушаю. Дома. Мамочка, тебя к телефону…
— Скажи, что я только что ушла, к Поповым, минуту назад.
— Я не буду врать!
— Как ты разговариваешь с матерью?!
Мама сделала лицо «для гостей» и взяла трубку.
— Михал Петрович, миленький, я вот только сейчас собиралась вам позвонить. Ничего пока не получается…
Мама вернулась в комнату, тяжело дыша, и, сверкая глазами, как артистка Мордюкова, закричала:
— Так, по-твоему, я лжица? Да?
Странное какое-то слово подвернулось ей. Наверно, такого слова и нет вовсе. Но, конечно, бедная мамочка…
— Нет, я не считаю тебя лжицей. Но просто мы решили в школе больше не врать. И я ничего не могла сделать.
— А я, по-твоему, хотела соврать?!
На это Машка просто не знала, что ответить, поскольку мама все-таки была дома и все-таки просила сказать, что ее дома нет… Она беспомощно посмотрела на папу.
Папа, как всегда, оказался на высоте. Он все-таки был кандидат философских наук и что угодно мог объяснить.
— Ты не поняла. Мама просто не хотела расстраивать человека. Бывает такая вещь, ложь во спасение.
— Во спасение кого? Себя? — спросила Машка и ужаснулась, что все у нее сегодня как-то грубо получается, хотя она совершенно этого не хочет.
Мама заплакала, а папа сказал, что Машка еще слишком мала, чтобы судить о таких вещах, а тем более подвергать допросу с пристрастием взрослых. И вообще ей пора спать, потому что самые благородные идеи не освобождают человека от необходимости трудиться, ходить на работу. А для Маши ее работа — школа, а в школу надо вставать в полвосьмого…
Когда Машка ушла в свою комнату, папа и мама стали ругаться громким шепотом. Он сказал, что Маша уже взрослая девочка и нельзя при ней устраивать подобных сцен.
— А без меня можно? — закричала Машка из другой комнаты. — Я же все слышу. Эх, вы…
— Подслушивать низко, — сказала мама и закрыла дверь.
Но Машка не подслушивала, просто было слышно.
Она уже пожалела обо всем, что произошло вечером. В самом деле, чего она напала на бедных предков? Они же не знают, что сегодня Второе апреля. То есть это они, конечно, знают, но просто взрослые не участвовали в договоре и не давали клятвы…[2]
1963
НА АТОМНОЙ
ЧЕТЫРЕ ПРЕДИСЛОВИЯ
В пригородном автобусе одна девушка сказала другой:
— И еще Федя с Атомной. Да знаешь ты его…
Меня вдруг поразила будничность этого сочетания: «Федя с Атомной». Так двадцать лет назад говорили: «Ну, Вася с Тракторного». Так через двадцать лет, может быть, будут говорить: «Ну, Миша с Луны».
Здесь уже привыкли и называют ее просто «Атомная». Ленятся титуловать полным именем: «Энская атомная электростанция». А ведь чудо из чудес: какая-то урановая кроха будет двигать машинищами!
Но я не стану здесь описывать атомные сложности. Я просто не сумею. Как говорили Ильф и Петров: «Не хочется вместо дела подсовывать читателю один лишь художественный орнамент».
Я хочу рассказать о тех, с кем познакомился на Атомной, на самой вершине века. Хотя бы о нескольких. И не самых выдающихся…
Рядом с великим научным чудом ждешь другого чуда, человеческого. И понимаешь, конечно, что люди здесь как всюду, что набор на Атомную шел не по конкурсу. А все-таки ждешь!
2
Автор выражает глубокую признательность восьмикласснице Наташе Кузнецовой, а также шестиклассникам Марику Каплану и Марине Кожиной, давшим автору ценные материалы и указания, способствовавшие появлению этого правдивого рассказа.