Чиновник бывает таким вот нерассуждающим исполнителем чаще по умыслу, чем по призванию. Это в ряде случаев просто выгоднее, покойнее и прелестнее. Ради этого позорного покоя иные умные притворяются дураками, иные ученые вытягиваются по струнке перед невеждами.
Мне пришла на память дикая история, рассказанная писателем О. Кургановым. Видные ученые, высшие авторитеты в молдавской консервной промышленности, приняли к исполнению вопиюще нелепое, мягко выражаясь, некомпетентное пожелание председателя совнархоза.
— Будет сделано! — сказали ученые мужи, полагая, что воля начальства важнее науки. Ущерб был огромный!
Так-то оно бывает, когда действуют «без рассуждения».
Но не лучше бывает, когда чиновник попросту не исполняет самых прямых обязанностей!
Группа московских автозаводцев попросила у администрации дополнительный отпуск. Для этого были все законные основания. Два года людей мурыжили, гоняли по всяким учреждениям, советовали писать в высокие инстанции. А в конце концов оказалось, что работникам отдела труда и зарплаты завода имени Лихачева надо было просто заглянуть в справочник. Там есть прямое указание: этой категории рабочих дополнительный отпуск положен. Я не знаю, выгнали ли виновных в этом должностном преступлении. На мой взгляд, это действительно должностное преступление.
Элеонора Петровна Немлихер, опытный инженер-проектировщик, недавно оказалась на новой работе. Она стала плановиком, начальником планово-производственного отдела в большом (пять тысяч работников) проектном институте.
На новом посту ее взволновала и оскорбила обязанность делать вещи, явно бессмысленные и даже, по ее разумению, вредные. Вот что она мне написала:
«Я вынуждена по должности делать то, с чем сама не согласна. Я в планировании человек новый и не могу привыкнуть к этой ненормальности, как привыкли мои более опытные коллеги. А может, в самом деле я страдаю „наивностью, непростительной в вашем возрасте“, как мне сказал один очень известный и очень уважаемый строитель».
Специалисты разберутся, правильны ли предложения Элеоноры Петровны с точки зрения экономики. Но это письмо прежде всего кажется мне важным человеческим документом.
Нет, нужна, очень нужна вот эта «непростительная наивность», не погашенная горьким опытом, не скованная никакими опасениями уверенность в том, что любую нелепость можно протаранить, даже самую традиционную, что глупую систему нужно ломать, даже если она забронирована высокими словами.
Работа служащего, мне кажется, открывает широкий простор для проявления таланта, творчества, гражданского мужества. И конечно же огромная разница, просто пропасть, между настоящим служащим и чиновником!
Когда-то в Донбассе старый проходчик объяснил мне, что бывает «длинный метр и короткий метр, легкая тонна и тяжелая тонна». И хотя это противоречит тому, что напечатано на каждой тетрадной обложке: «Метр — 100 сантиметров, тонна — 1000 килограммов», — это правильно. Все зависит от того, как эта тонна досталась шахтеру. Думается, что одна и та же должность может быть и тяжелой и легкой — в зависимости от того, как к ней относятся.
Вот те восемь начальников, которые начертали Володе восемь благожелательных резолюций… Ведь они поделили ответственность на восьмерых, так что на каждого пришлась ноша просто микроскопическая. Это называется «спихотехника». Ни черта не сделано, а спросить не с кого. Каждый скажет: «Я же распорядился, я же указал, я же дал команду. Это все они, остальные». Как-то неудобно винить человека, на которого приходится какая-то одна восьмая вины, а бывает — и одна десятая, и одна двенадцатая…
Я знал ответственного работника, который в течение многих лет не принял ни одного решения самолично. Он всегда писал поперек бумаги: «Разобраться и доложить», «Проконсультироваться», в крайнем случае — «Посоветоваться с народом».
Кто же станет взыскивать с человека, который с народом хочет советоваться? И он — ответственный работник. Вроде как Петровские ворота в Москве — одно название, никаких ворот нет.
Сейчас мы приблизились к желанному моменту автоматизации конторского труда. Я был на заводе «Фрезер» в Москве, где делаются в этом направлении первые шаги. «Умные машины» придут на помощь служащим. Это очень хорошо. Но надо нам подумать, чтоб, не приведи господи, не запрограммировать бюрократизм, чтоб машины не сочиняли нелепых анкет и бессмысленных отчетов, чтоб не требовали друг у друга виз и вторых подписей.
Надо убить чиновника в человеке!
Будет ли служащий называться регулятором или, может быть, оператором — рассуждать ему придется, живая душа от него потребуется. Ленин писал, что строительство коммунизма предполагает переход к воспитанию, обучению и подготовке всесторонне развитых и всесторонне подготовленных людей, людей, которые умеют все делать.