— Лопух! Ты с чего получаешь? С выработки! Так соображай!
— Но это бесчестно!
— Господи, — снисходительно сказал тот, — что они, каждый день бритвы чинят, что ли? Тем более и государству польза. Деньги ж государству идут. Нам только процент.
Весь день Дима кипел. Вот из-за таких типов падает тень на всех честных тружеников. Надо встать и прямо сказать ему: «Вор!» Нет, иначе… Надо сказать: «Как ты можешь мошенничать, когда ребята едут на целину, строят Братскую ГЭС!» Нет, и так нельзя, тем более что тот может спросить: «А ты почему не на целине?» И придется объяснять про маму, про сестренку и про деньги… Он просто скажет ему: «Паша, в тебе есть много хорошего, зачем ты роняешь свою рабочую честь?» И тот понурится и ответит: «Да, я много думал об этом, так уж сложилось». Может быть, ему тоже очень нужны деньги, и он не понимает, какую подлость делает… Нет, кажется, понимает…
— Давай, давай, мальчик, узнавай, откуда дети берутся, — говорил Паша и страшно веселился…
А когда пришел какой-то толстяк с подбритыми бровями, Паша подмигнул Диме и объявил:
— Дело серьезное. В вашей бритве сломан карданный вал. Это будет стоить… — он для виду заглянул в прейскурант, — три рубля пятьдесят шесть копеек.
Карданный вал — это, кажется, вообще деталь автомобиля. Дима решительно поднялся из-за стола.
— Мастер шутит, — сказал он мрачно. — Платите тридцать копеек за профилактику.
— Может, еще донесешь? — добродушно спросил Паша, когда толстяк ушел.
— Нет, — петушиным голосом закричал Дима, — я разобью твою нахальную рожу!
И Паша опять засмеялся:
— Ну ладно, ладно.
И в тот же вечер заявил директору, что новый товарищ оказался прекрасным специалистом и вполне может работать один.
Во вторник Дима пришел на работу с ощущением полной победы. Зло отступило, он самостоятелен и полон сил.
Сорвал пломбу, отпер дверь собственным ключом и сказал прямо из учебника истории: «Вставайте, граф Анри Сен-Симон, вас ждут великие дела».
Дела были не особенно великие: три «Харькова» и четыре «Невы». Но ничего, ему нравится. И мама тоже сказала, что работа хорошая, «с приятностью для людей».
Конечно! Он теперь почти по-родственному смотрит на всех небритых, как на своих возможных посетителей. Ясно же, «работа с приятностью для людей»! А то в учкомбинате говорили: «обслуживать население», «обслуживание населения». И это самое отвлеченное население представлялось там численно превосходящим вражеским войском, которое нужно встречать всегда во всеоружии и козням которого надо давать отпор.
А тут приходили люди, и все симпатичные. Правда, они не обращали на Диму ни малейшего внимания. Но так было даже лучше, потому что он очень смущался. Один, правда, спросил с опаской:
— Новенький, что ли?
И Дима, просто чтоб человек не тревожился, сказал:
— Нет, не новенький, работаю уже длительное время.
Все шло почти великолепно. (Одна бритва, правда, не починялась.) И шестнадцатого числа, в обеденный перерыв, ему выдали зарплату за полмесяца. Тридцать восемь рублей 76 копеек. В самом деле, это было убедительно. Диме особенно нравились эти 76 копеек.
Катьке он купил огромный картонный ящик, набитый стекляшками и порошками, — «Юный химик»: она уже два года канючила, чтоб мама ей купила этого самого «химика». Но он стоил пятерку, и маму это останавливало. А Диму не остановило.
Маме купил за двадцать два рубля китайскую кофточку «Дружба» и одеколон «Кармен», названный так в честь оперы.
Себе он не купил ничего. Ему был нужен мотоцикл «Панония». Но эта штука стоила четыреста пятьдесят рублей. Так что ясно…
Оставались еще пятерка и трешка. Но на углу улицы Красных текстильщиков на него налетел Витька Команов.
— А, — сказал он, — студпривет рабочему классу!
И что-то дернуло Диму сказать, что он вот получил огромную зарплату и томится желанием дербалызнуть по этому случаю.
— Это можно, — сказал Витька, — а то моя стипешка уже фьюить. — И добавил важно: — Так у нас называется стипендия.
Дима хотел повести его в «Каму». Но тот сказал, что «Кама» забегаловка, куда уважающий себя человек и ногой не ступит. И если уж идти, то в «Националь». Пожалуйста, еще лучше. Это здорово, что Дима может угостить бедного студента в «Национале».
Очень долго никто не обращал на них внимания. Хотя Витька дважды поздоровался с самым главным официантом.
— Иван Данилыч, «мэтр», — сказал он. И объяснил — Ты не понимаешь: чем разрядней ресторан, тем больше полагается ждать!
Потом им все же подали триста граммов водки и салат. Дима сразу захмелел, и ему стало весело.