Я конечно подозревал, что на лошади она ездить совсем не обучена, но чтобы настолько? Когда вечером встали на стоянку ее на руках пришлось спускать с седла и измучена она была так, словно это она, а не я весь путь пешком бежала. Что поделать в походном седле только один человек поместиться может, для второго места не остается. Да и то, стерла все что можно. Опять лежит песни поет, ругается. Красивый у нее все-таки язык.
Если так дело пойдет к концу путешествия я в целители смогу пойти. Натренируюсь на ней. Даже моих куцых способностей в исцелению хватает чтобы ее в относительный порядок привести. А говорили еще что у таких как я, все способности внутрь себя нацелены, ну так усиление и упрочнение своего организма. Наружу почти ничего не идет, как не старайся, а на нее действует. Наверное это из-за ее чувствительности. Так я могу только мелкую царапинку заживить, да и то семь потов сойдет. А с ней прямо себя целителем древности себя чувствую, провел рукой и здоровая кожа, ни потертостей, ни раздражения.
Вот только отлавливать ее приходится постоянно, она же как пчела какая к каждому цветочку тянется. Вроде и понимает когда говорю что нельзя. Вот опять. Ветерок запах сон-травы принес, сразу зашуршала, головой завертела. Беда с ней.
Глава 17
— Чего ваяешь, — спросил Яков устраиваясь напротив меня за столом, — Настолько увлекся что ничего вокруг не замечаешь? Расслабляться тоже надо в меру, у нас тут осада почти.
— Так тут безопасная зона, сам же говорил — отмахнулся я.
— Доверяй но проверяй. Так чем ты таким занят? — продолжил допытываться он.
— Поначалу это было школьным сочинением, а после того как все вокруг приложили к нему свои руки даже не знаю чего выходит. Вроде и я пишу, но советы в дело идут, так что из заданных рамок оно уже выпирает во все стороны, — ответил я.
— О как, — заинтересованно протянул он, — Может и со мной поделишься?
— Тоже советы давать будешь? — прищурился я в ответ на его слова.
— Если будет чего сказать и не побрезгуешь послушать.
— Обязательно послушаю, — уверил его я, все рано дальнейшая мысль провисла и на ее обдумывание нужно было потратить немного времени. Я протянул ему планшет, — Все тут.
— Посмотрим-посмотрим, как раз успеешь чай построить пока все соберутся, — тут же он нашел мне задание, наверное чтобы не мешался и не пялился в него вопросительно.
Когда чайник уже вскипел, а я подготовил заварку дверь с грохотом распахнулась и на пороге появилась рассыпающая искры Настя. Вот как можно с таким шумом распахнуть сдвигающуюся вбок дверь с доводчиками?
— Ты зачем мне броню испортил, старик? Для очередного твоего эксперимента? — взорвалась она потоком обвинений.
— О чем ты? — недоумевающе воззрился на нее Подгорельский.
— Зачем ты мои настройки сбросил? Которые по физическим размерам? Она теперь везде жмет, еле втиснулась, — продолжала ругаться Настя.
— Подожди, какие настройки, где? — удивленно допытывался Яков.
— Рост, объем конечностей, и в груди еще, — она немного порозовела. Не так как минуту назад от гнева.
— Да ничего я не менял, у меня даже времени на это не было. Я только батареи заменил и радио в шлем обратно поставил. Даже аптечку и картриджи с питанием не стал трогать. На потом отставил, — ответил он, — вот чем хочешь поклянусь. Да и твой скаф подстраивать только на стенде. У тебя гелевая подкладка. Это не простые модели, как у нас. Это их можно быстро поменять. Но я точно ничего не менял.
— А чего тогда он мне внезапно стал мал?
— Не имею ни малейшего понятия, но точно могу сказать что ничего не менял в настройках, — продолжал отпираться он, — обещаю тебе заняться подгонкой сразу после обеда. Так тебя устроит?
— Вполне. Но все равно не понимаю зачем тебе это было нужно, — продолжала Настя.
— Да не трогал я их. Я же тебе человеческим языком говорю, подгонка только на стенде, и без тебя внутри этого не сделать — гель неправильно подложку сформирует, он по телу обтекает. Если это без тебя делать — он просто валиками собирается, в него вообще не влезешь.