В таких размышлениях прошли еще несколько дней. Наконец, дверь камеры, где держали Кассию, открылась. В камеру вошел Веттоний в сопровождении стражи. Девушка встала, чтобы их приветствовать. Брат-капеллан сел на стул и сделал знак девушке подойти поближе. Кассия послушалась.
— Тебе, наверно, интересно, какие новости есть по твоему делу?
Девушка молча кивнула.
— Ты должна понимать, что находишься в плачевном положении, Кассия Гаура. Или не Кассия и не Гаура? — прищурился брат-капеллан.
Вот оно! Девушка внутренне сжалась, всем существом ощущая беду. Но сдаваться она не собиралась.
— Ты видел мои документы, брат-наставник, — твердо сказала она. — Ты сомневаешься в их подлинности?
— Я — нет, — ответил брат Веттоний. — Но епископ уверен, что узнал тебя. Ты должна понимать, что, если твое низкое происхождение и самозванство подтвердятся, это покроет Вечный Орден позором, а позор смывается только кровью.
— Отец Туллий дерзнул смертельно оскорбить меня и память моего отца, — не менее заносчивым тоном ответила девушка. — Для того, чтобы утверждать подобное, даже такому высокородному человеку нужны неоспоримые доказательства. Или же ему придется принести мне публичные извинения, потому что подобные подозрения покрывают позором саму меня.
Главное — продолжать играть роль. Не прекращать быть Кассией Гаурой даже тогда, когда весь мир вокруг будет вопить, что ты — не она.
Брат-капеллан одобрительно посмотрел на девушку:
— Между нами, мне тоже кажется, что брат Туллий серьезно заблуждается. Доказательств у него нет, кроме одного. У тебя ведь не осталось родных, девочка?
— Кровных родственников у меня не осталось, это так, — призналась Кассия.
— Есть еще кто-то, кто был бы рад с тобой повидаться, и он ждет здесь, за дверью, — брат Веттоний, поднялся со стула, подошел к двери и, открыв ее, сказал тем, кто ждал его в коридоре:
— Впустите сюда нашего гостя.
Все это время он внимательно наблюдал за реакцией Кассии. Девушку вновь захлестнула ледяная волна страха, лишая ее уверенности, но послушница держалась изо всех сил. Кассия улыбнулась настолько радостно и лучезарно, насколько могла.
В дверь неспешно, шаркающей походкой вошел совсем дряхлый старик в коричневом одеянии служителей Единого. Он был сгорбленным и сморщенным. Голова на тонкой шее неуверенно тряслась. Пожилой жрец был настолько худым, казалось, что он может несколько раз завернуться в робу, которая была на нем надета.
— Входи, преподобный отец, прошу тебя! — загромыхал брат-капеллан. Судя по тому, как он повысил голос, посетитель был еще и тугоух.
Услышав Веттония, старик вздрогнул и вздернул голову, стараясь рассмотреть обстановку слезящимися подслеповатыми глазами. Брат Веттоний встал, уступив пожилому жрецу свой стул.
Все это время Кассия стояла столбом, лихорадочно соображая, кто это такой. Внезапно ее осенило: это был духовник сэра Аурелиана Гауры, каноник Урсин. Тот самый, который написал рекомендательные письма для настоящей Кассии. Реагировать надо было быстро.
— Отец Урсин! — девушка, почти натурально всхлипнув, бросилась на колени перед стариком и стала целовать ему руки. — Как же я рада, что ты здесь! Я так по тебе скучала! Как ты себя чувствуешь? Путешествие было не слишком тяжелым?
Каноник слегка потрепал ее по голове, растерянно посматривая то на девушку, то на рыцаря.
— Кто ты, дитя? — удивленно пробормотал жрец.
Брат Веттоний напрягся. Кассия мысленно уже увидела себя на плахе, но сдаваться она не собиралась:
— Отец Урсин, — она немного отстранилась от старика, давая ему возможность себя разглядеть. — это же я, Кассия!
Вручая ей бумаги, Одноглазый Энний сказал, что старый каноник настолько подслеповат, что не отличит кружевную ночнушку своей служанки от собственной робы. На это девушка и рассчитывала.
Несколько секунд, показавшиеся Кассии вечностью, старый каноник всматривался в нее. Потом улыбнулся и прижал голову девушки к впалой груди и поцеловал в лоб:
— Девочка моя! Я тоже соскучился, малышка! Но… почему они держат тебя… в тюрьме?!
Брат Веттоний пристально посмотрел на старого жреца и уточнил:
— Значит, отец Урсин, ты признаешь, что эта девица — леди Кассия Гаура?
— Неужели я не узнаю свою малышку, которую с детства воспитывал в лоне Единого? — ворчливо произнес жрец и нахмурился. — А что она уже натворила такого, что вы посмели бросить ее в каменный мешок? Разве предназначение Ордена — издеваться над сиротами?
Кассия гневно выпрямилась. Надо было развить успех и попробовать раз и навсегда избавиться от Туллия.
— Наверное, предназначение Ордена — тащить через всю Святую Землю больного старика, чтобы он опознал кого-то, кого больное воображение епископа, свихнувшегося из-за чрезмерного любвеобилия, окрестило самозванкой. Если хочешь знать, отец Туллий домогался меня, а когда я ему отказала, придумал эту историю с самозванкой. А ты из-за этого похотливого павиана истязаешь старого, уважаемого человека. Мне стыдно за тебя, брат Веттоний.
Рыцарь-капеллан нахмурился:
— Но почему там, в трапезной ты ничего не сказала?
— А ты пытался меня выслушать? Ты велел сразу же бросить меня в тюрьму, — окрыленная победой, девушка пылала праведным гневом. — Я постараюсь, чтобы как можно больше братьев узнало о том, как в Академии Ордена относятся к сиротам, чьи отцы с оружием в руках защищали наши границы от имперских магов!
— Отставить истерику! — загремел Веттоний. — Смирно, равнение на меня! Ты пока еще послушница, Кассия Гаура.
Кассия повиновалась.
— Значит, так, — отчеканил брат-капеллан. — Раз преподобный тебя узнал, обвинения в самозванстве я с тебя снимаю и разрешаю вернуться к занятиям. Отец Туллий будет удален от преподавания за злоупотребление служебным положением. Канонику Урсину придется остаться здесь. Орден принимает во внимание, что обратного путешествия он может не перенести, и за отсутствием родных, которые могли бы за ним ухаживать, предоставляет ему полный пансион. Можешь его навещать.
— Спасибо, сэр! — девушка вытянулась в струнку.
— Вольно, — скомандовал брат-капеллан. — К занятиям приступаешь с завтрашнего дня.
У Кассии словно гора с плеч свалилась. Обрадованная девушка решила доиграть свою роль до конца и помочь канонику устроиться. Слава Единому, теперь, когда отец Урсин был твердо уверен, что перед ним его воспитанница, он был неопасен.
А потом можно было выполнить обещание, данное Эннию, и стать лучшей из лучших.
Глава 8. Плач под холмом
Посреди ночи Кассия проснулась от резкого неприятного звука. Дверь качалась от сквозняка и противно скрипела. В окружающем безмолвии этот высокий, тонкий, как будто хнычущий звук казался оглушительным. Откуда он взялся? Возможно, они неплотно закрыли за собой дверь, когда ложились спать.
— Андри, прикрой дверь! — сонным голосом попросила девушка, укутываясь в странное покрывало из кротовьих шкурок, с запахом которого она уже почти свыклась.
Кассии в очередной раз пришло в голову, что надо бы перестать стесняться и попросить Андри нагреть воды — помыться и выстирать одежду. Даже мысль о том, как девушка сейчас выглядит и как от нее, должно быть, пахнет, приводила Кассию в смущение.
Ей не ответили. Дверь продолжала поскрипывать. Охотница тяжело вздохнула. Похоже, ее спутник крепко спал и не слышал ее. Девушка вспомнила о том, как выглядел маг после того, как ее вылечил, и ей стало стыдно: Андри потратил все силы на ее исцеление, а теперь она еще и беспокоит его по такому пустяку. Ничего, она сейчас сделает это сама.
Кассия встала с постели и, кутаясь в покрывало, побрела к двери. Но тут ее как будто внезапно подбросило в воздух: лавка, служившая Андри кроватью, была пуста. «Ничего страшного. Подумаешь, вышел ненадолго», — попыталась успокоить себя девушка. «Разумеется», — поддакнул ей внутренний голос, — «И мешок свой с собой забрал! И еды половину…»