Я мечусь по комнате, как зверь, запертый в клетке. Родители перестали трогать меня, братья сохраняют нейтралитет, лишь изредка проверяя, что со мной все в порядке. Впрочем, я давно уже не в порядке.
Я наматываю сотый круг перед экраном, ожидая услышать хоть что-то, когда в комнату быстрым шагом входит брат. Он бросает ключи на стол и смотрит прямо на меня.
– Кажется, ты был прав, Пит, – торопливо говорит Рай, закрывая за собой плотно дверь, – я не знаю, что натворила твоя девчонка с тем парнем, но, судя по всему, их дела плохи.
Я смотрю на него, взглядом умоляя продолжать.
– Помнишь Грега? Новенький из миротворцев, который гуляет со старшей сестрой Марго, – брат размахивает передо мной руками, видимо думая, что это как-то поможет мне понять, о ком он говорит, но я не знаю этого парня. – Маргарет слышала, как тот рассказывал ей, что миссис Эвердин была вчера в Управлении Миротворцев, пыталась выяснить, что произошло с ее дочерью, и почему о ней нет никакой информации. Я сначала не придал ее словам особого значения, но сегодня утром в пекарне торговцы обсуждали, что она внезапно скончалась. Сердечный приступ, кажется. Говорят, ей резко стало плохо в доме мэра – ее тело отвезли в госпиталь.
Он замолкает и от возникшего в комнате напряжения внезапно становится тошно. Я медленно оседаю на стоящий позади меня диван, закрывая руками лицо.
– И ты в это веришь? В сердечный приступ? – уточняю я, поднимая уставшие глаза на брата.
– Конечно нет, и дураку понятно, что это полный бред, – Рай начинает расхаживать по комнате, разбивая тишину своими громкими шагами.
– А Прим знает? – сначала погиб отец, потом пропала сестра, теперь и мать внезапно скончалась, разве все это возможно вынести?
– Вряд ли. Насколько я правильно понял: все случилось утром, а сейчас она должна быть в школе, но это еще не самые плохие новости, – он берет стул и, перевернув его спинкой вперед, садится напротив.
– Боже, что еще? – в тайне надеюсь, что хуже уже вряд ли что-то может случиться.
– Мне кажется, они захотят убрать всю ее семью, – как будто боясь собственных слов, произносит брат.
– С чего ты это взял, Рай? – практически выкрикиваю я. Не знаю, почему я начинаю злиться, будто отчаянно хочу убедить его в обратном. Или себя… – Какая им угроза от маленькой девочки?
– Пораскинь мозгами, Пит. Вспомни, как отец рассказывал про Эбернати? Он уехал на игры, не представляю, что он там натворил, но его дом сожгли вместе со всей семьей еще до его возвращения. Даже девушка его погибла там же.
– Это еще ни о чем не говорит: все произошло больше двадцати лет назад? – ощетиниваюсь я.
– Возможно… но я обычно задницей неприятности чувствую, - он снова наклоняется ближе ко мне и добавляет, – совпадение ли, но Грег вчера жаловался, что двоих из его отряда сегодня вызвали в ночной внеплановый рейд в Шлак, болтал, что теперь ночные смены никто им не оплатит, так как они не установлены в графике… Пит, это не может не навести на плохие мысли, ну, пораскинь же мозгами!
– Черт, черт, черт! – ругаюсь я, подскакивая с места. – И что ты предлагаешь? Я не смогу ее здесь спрятать, Двенадцатый небольшой – нас тут каждая собака знает.
– Я не знаю, Пит, правда… не знаю… - он пожимает плечами, с сожалением глядя мне в глаза.
– Рай, я не могу не помочь ей. Я должен что–то сделать, – неуверенная мысль крутится у меня в голове, словно проверяя свою жизнеспособность. – А если ее увезти? Сбежать из дистрикта?
– Куда, в лес? Да ты там и сутки не выдержишь? – отмахивается он от меня.
– А какие есть варианты?
– Другой дистрикт? – его тихий голос становится похож на шепот.
– Разве это возможно? – тайно надеюсь, что он согласно кивнет.
– Всё возможно при наличии денег, – еще тише проговаривает он, как будто нас могут услышать. – Всегда были люди, которым нужно скрыться, и те, кто попал в немилость властей. Мне рассказывали парни, что в конце торгового квартала есть один человек, он торгует поддельными и ворованными документами, может подшаманить некоторые бумаги, видимо, он делится частью заработка с Тредом, раз тот его прикрывает.
Решение приходит моментально. Я поднимаюсь, бегу в спальню, открываю шкаф и, выкидывая ненужный хлам, достаю небольшую картонную коробку. Рай заходит следом и закрывает дверь.
– Здесь все, что я успел накопить, – высыпаю я содержимое на пол. – Знаю, что не так уж и много, думал сделать ей предложение после Жатвы.
– Этого не хватит, Пит – перебирая банкноты и прикидывая в уме сумму, отвечает брат. Видно, как внутри он будто борется сам с собой, потом лезет рукой под кровать и достаёт тетрадь со сложенными внутри купюрами. Заметив моё замешательство довольно внушительной суммой денег, он добавляет, – не ты один копил на свадьбу.
С минуту мы просто молчим, сидя на полу нашей общей потрепанной спальни. Сколько всего повидали ее стены: первые разбитые носы и кулаки, взбучки от матери по поводу и без, наши бесконечные перебранки и драки, разговоры о девушках шепотом по ночам. Теперь, когда Уилл переехал, остались только мы с братом.
– Рай, ты же знаешь, что я, скорее всего, никогда не смогу вернуть их, - мне ужасно неловко брать у него все, что он так долго собирал.
– Ой, да умолкни уже: и так тошно, – брат пересчитывает деньги и, свернув их в стопку, складывает в карман.
– Как быстро он все сделает? – я встаю и заталкиваю вещи одной большой кучей обратно в шкаф.
– Я даже не знаю, но времени у вас немного.
– Тогда я заберу Прим, а ты постарайся найти этого человека. Встретимся в доме Китнисс, – мы киваем друг другу и вылетаем на улицу, удаляясь в противоположные стороны.
Первым делом я бегу к школе, но Прим там не вижу. Тревога медленно начинает растекаться по венам, но я убеждаю себя, что ее отсутствие еще ничего не означает, возможно, она просто раньше ушла домой.
Разворачиваюсь обратно и со всех ног несусь в Шлак, поднимая за собой клубы серой пыли. По пути заглядываю к Хейзел. Прошу ее не высовываться, ничего ни у кого не спрашивать, и по возможности вообще меньше попадаться властям на глаза. Если Гейл жив, то сам даст о себе знать в нужное время. Надеюсь на благоразумие этой женщины, ведь я больше ничем помочь им не смогу.
В голове упорно мелькает мысль, что именно поступок миссис Эвердин и её отчаянное желание добиться хоть каких-то сведений о дочери привели к такому печальному для неё исходу. Ведь прошёл всего день, и, судя по отсутствию информации на экранах, миротворцы либо сами не в курсе того, что произошло, либо пытаются все тщательно скрыть. Но что они скрывают?
Последние метры до дома Китнисс я преодолеваю, убеждая себя в благоразумности идеи побега. Я пытаюсь отыскать другие варианты, но безуспешно. К крыльцу я подбегаю весь запыхавшийся и потный. Стучу кулаком в дверь и с облегчением выдыхаю, когда ее сестра, наконец, открывает мне.
– Прим, – заталкиваю ее обратно в дом, запирая старенькую дверь на засов. – Сейчас нет времени все объяснять. Я бы хотел все сказать по-другому, но не могу иначе, – она смотрит на меня с непониманием. – Ты молча выслушаешь меня и без возражений будешь делать так, как я тебе скажу, хорошо? – девочка испуганно кивает.
– Что случилось, Пит. Ты что-то узнал про Китнисс? Мама вчера была у миротворцев, но они выставили ее. Она должна была пойти к мэру сегодня, я как раз ждала ее, но она почему-то еще не вернулась.
Я закрываю глаза, глубоко вдохнув, не зная, как сообщить Примроуз новость о том, что ее мать уже никогда не придет домой.
– Прим, тебя хотят убить, – на выдохе выкладываю я, нет времени больше тянуть, – поэтому сегодня ночью мы убежим.
– Мы втроём?
– Вдвоем…
– А как же мама, Пит? – и тут она затихает, накрываемая волной понимания произошедшего, ее лицо застывает, губы дрожат, слезы начинает скапливаться в уголках глаз.