Распорядители все-таки сделали это со мной, превратили меня в убийцу! Парень лишь пытался выжить и победить. Во всем виноват Капитолий! Я вспоминаю гневные речи Гейла против властей, так часто произносимые им в лесу, и во мне бурлит ярость!
Мы продолжаем идти. День сменяется ранним вечером, а лес и холмы вокруг все не хотят заканчиваться. Мы останавливаемся лишь, чтобы перекусить и набрать воды. Темнота начинает медленно опускаться на ветви деревьев. Мы бредем плечо к плечу, подгоняемые лишь призрачной надеждой на спасение.
Внезапно мирную тишину, нарушаемую лишь шорохом наших ботинок, разрывают леденящий душу вой, чей-то пронзительный крик и грохот пушки! Звуки нарастают, приближаясь все ближе к нам, и я чувствую, что кровь в жилах останавливается.
– Быстро на дерево! – командует Гейл и подталкивает меня под ноги, забираясь следом.
Я лезу выше и выше, стараясь оказаться как можно дальше от того, кто разгуливает где-то рядом в данную минуту. Боюсь даже думать о том, кто это может быть.
Гейлу приходится сложнее: он слишком тяжелый – не каждая ветка способна вынести его вес. Когда я добираюсь почти до самого верха, он замирает примерно посередине, понимая, что дерево дальше просто не выдержит.
Я опускаю глаза на землю, и волоски на моих руках становятся дыбом. Через просветы в листве я вижу, как большая черная тварь, похожая на волка медленно проходит там, где мы стояли всего пару минут назад, осматриваясь вокруг и принюхиваясь.
Ее пасть в пятнах крови погибшего трибута, шерсть висит клоками, а из горла раздается мерзкий рык. Но страшнее всего его глаза, осматривающие охраняемую территорию в поисках жертв. Вот почему Хеймитч просил нас не лезть далеко от центра арены, видимо, эти создания охраняют места, близкие к краю поля, вынуждая нас бежать обратно к Рогу.
Гейл замирает – складывается впечатление, что он даже не дышит. Переродок поднимается на задние лапы, и я вижу его длинные когти, заострённые и загнутые, как у кошки, готовой разорвать жертву на тонкие лоскутки. Я молюсь, чтобы тварь не учуяла наш запах, и сильнее прижимаюсь к шершавой коре дерева, будто надеясь напитаться от него храбростью.
Зверь начинает озираться по сторонам и останавливает взгляд прямо на напарнике!
“Гейл забрался достаточно высоко, – думаю я, – вряд ли это существо умеет лазить по деревьям”, – но в следующую минуту все мое тело парализует холодный липкий страх, потому что переродок выпрямляется и, цепляясь острыми когтями за ветку, начинает карабкаться наверх.
Хоторн вытаскивает длинный нож, а я заставляю себя отодрать конечности от ствола и лезть вниз, иначе ему помочь не получится: подо мной слишком густая крона.
Превозмогая ужас, я спускаюсь ветка за веткой.
” Скорее…” – поторапливаю я себя.
Переродок почти добрался до напарника, а Гейл уже занес нож для удара, одной рукой пытаясь удержаться за ствол.
Еще чуть-чуть, чуть ниже.
Резкий рык и лапа переродка попадает напарнику по ноге, разрывая ткань на брюках в клочья. Он пытается пнуть зверя, сбить его с дерева, но когти слишком цепкие. Создание злобно рычит и пытается достать добычу, замахиваясь острыми когтями снова.
“Я не успею”, - паника начинает накатывать волнами.
Еще одна ветка и, наконец, обзор чист.
Хватаю стрелу и резко выпускаю ее в голову твари. Потом еще и еще одну, пока колчан не пустеет! Зверь жутко воет и, в конце концов, с грохотом падает на землю.
Кажется, что я забыла как дышать. Мои пальцы побелели, впиваясь в рукоять лука.
– Ты в порядке? – хриплю я Гейлу, срывающимся голосом.
– Эта тварь мне ногу поцарапала, но жить буду, – отвечает напарник, слезая вниз, – давай убираться отсюда, кто знает, вдруг здесь где-то бродят его сородичи.
Он спрыгивает, кривясь от удара ногой об темную землю, и начинает вытаскивать стрелы из убитой туши переродка.
Раздаются звуки гимна, и наши взгляды устремляются в небо. Мы с Хоторном переглядываемся, ведь каждый из нас отлично знает, что нужно делать дальше. Последнее имя убитого трибута высвечивается в небе, и экран резко гаснет. Вот он сигнал. Надеюсь, что план Бити сработал, и камеры отключились.
– Давай, Гейл, – шепчу я, протягивая ему свою руку, и закрываю глаза. Он присаживается на корточки рядом со мной и проводит острым лезвием по моему предплечью, осторожно извлекая датчик. Я морщусь от боли и отворачиваюсь, чтобы не видеть этой картины.
– Сам справишься? – спрашиваю я, отрезая кусок от футболки и перевязывая место, где был датчик.
– Конечно, – лезвие ножа уже скользит по его плоти.
Я благодарна ему, что он избавляется от следящего устройства самостоятельно, потому что вряд ли я бы смогла ему помочь. Вид крови приводит меня в жуткий ужас.
Закончив, Гейл забрасывает стопку окровавленных стрел обратно в мой колчан, и мы срываемся по направлению к нужному месту так быстро, как только можем. Спустя полчаса в боку начинает колоть, и дыхание сбивается, но мы продолжаем отчаянно бежать, потому что каждая минута промедления будет стоить нам этой попытки. А она у нас только одна!
– Давай, Гейл, быстрее, – подгоняю я его, глядя на то, как он слегка прихрамывая старается не отставать, и сама не замечаю огромный корень, торчащий из земли. Зацеплюсь за него ногой и кубарем лечу вперёд, пропахивая землю руками и лицом. Гейл подхватывает меня под руки и тянет вверх, ставя на ноги. Мы не тратим дыхание на бесполезные разговоры. Я просто киваю, подтверждая, что в порядке, и мы вновь несемся дальше, в глубь зелёных зарослей.
Как только мы выбегаем к месту, где должен проходить силовой щит, я отмечаю, что там, где располагалась каменная стена – теперь пустота.
– Надо поторопиться: неизвестно сколько времени у нас осталось, – запыхавшись, шипит напарник.
Мы подходим ближе к границе арены, перед нами высокий обрыв, а внизу протекает бурная широкая река. Вот почему поле проходило здесь – они не смогли замаскировать это место иначе.
– Что думаешь? – спрашивает Гейл, поворачиваясь ко мне.
– Нечего тут думать! – я разбегаюсь и, со всей силы отталкиваясь от уступа, лечу вниз, прямо в бурлящую воду.
========== ЧАСТЬ 2. Начиная заново. Глава 1. Тодд ==========
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули пределы Двенадцатого. Час за часом колёса поезда отстукивают монотонную мелодию, иногда резко скрипя на стрелках, что вносит некоторое разнообразие в мерный ритм. Были бы тут окна, за ними бы мелькали густые леса, поляны, болота, реки и горы, проносились бы незнакомые станции, но внутри темно. В отсеке настолько тесно, что приходится ехать скрючившись и вплотную прижавшись друг к другу. Я постепенно проваливаюсь в дремоту: жар и духота высасывают из меня все силы; чтобы отвлечься считаю про себя остановки. Прим тоже ничего не говорит. В ситуации, когда любая другая девушка плакала бы, жаловалась или кричала, она хранит гордое молчание.
Я хочу как-нибудь утешить её, ведь еще даже суток не прошло со смерти миссис Эвердин, но нахожусь в таком состоянии шока и неверия в происходящее, что, кажется, дай я слабину, и рассыплюсь сам. Я никогда не был в роли старшего брата, а теперь на мои плечи свалилась ответственность за Прим.
Когда мы выбираемся в положенном месте, разминая затекшие конечности, первое, что бросается в глаза – это лес. Он повсюду, возносится на десятки метров ввысь зелеными стенами по обе стороны от железной дороги.
Сияет солнце, и в воздухе, подобно топленому молоку, разливается полуденное марево. Размашистые сосны смыкаются над нашими головами, накрывая нас от июньского зноя будто шатром. Мы тихо идем по кромке ельника под сизо-зелеными хвойными лапами, стараясь держаться недалеко от железнодорожных путей, чтобы не потерять направление, но и не светиться. Хорошо, что хоть идти легко, ведь взяли мы лишь самое необходимое.
Вскоре вдалеке начинают появляться первые постройки. Я уже четко могу различить здание вокзала, на крыше которого красуется металлическая цифра семь.