— Пит, — шепчу я, собираясь попросить его выпустить меня, но он, услышав мой голос, расценивает его иначе, зарываясь лицом в мою шею, и выдыхает, а я забываю обо всём чему хотела возразить.
Он касается моей щеки ладонью, и я ощущаю его дыхание на своих губах совсем близко.
— Я пытался забыть тебя, правда пытался, Китнисс — произносит он, запуская свободную руку в мои заплетенные волосы, — только не смог.
Я открываю рот, чтобы повторить свой протест, но встречаю тепло и мягкие потягивающие губы. Пит прижимается ко мне, проталкивая свою ногу между моих. Он целует меня так страстно…
Знаю, что должна остановить его. Я должна оттолкнуть, но я совсем этого не хочу. Я хватаюсь за рукав его рубашки одной рукой, а другой вцепляюсь в широкие плечи. Я делаю глубокий вдох прежде, чем Пит возвращается голоднее, чем прежде. И его руки. Его пальцы медленно поднимаются вверх по моим бёдрам.
— Как же я сильно скучал по тебе, — шепчет он. — Я не переставал любить тебя ни на секунду все эти четыре года. Я думал, что смогу начать жить заново, но я не могу без тебя, Китнисс. Это выше моих сил — отпустить тебя.
Не знаю, почему его признание так действует на меня… Мы словно на секунду превратились в тех самых Китнисс и Пита, что были вместе до Жатвы, до Игр, до революции.
От прикосновения его губ к моим подкашиваются колени. Я жадно целую его в ответ, хотя понимаю, что этот поцелуй всё только усложнит. Но я также знаю, что возможно это последний раз, когда я чувствую его губы и не хочу отказывать себе в этом.
Он прижимает меня ближе, скользит рукой по моей шее, зарываясь пальцами в заплетенные волосы. Кажется, будто он пытается запомнить этот момент, запечатать в сердце эмоции от поцелуев, потому что знает: после того, как мы остановимся, единственным, что у него останется, будет память о событиях в тёмной коморке.
Его прикосновения кажутся мягкими, словно бархат на моих губах. Пит медленно поворачивает голову, пока его рот не оказывается прямо у моего уха:
— Китнисс…
— Да? — Выдыхаю я.
— Давай уйдём отсюда. Я хочу поговорить с тобой, но не здесь.
Его лоб прижимается к моему. Я не знаю, что делать. Я не имею права позволить ему так просто вернуться в мою жизнь. Собрать все части вместе будет очень тяжело, ведь невозможно выкинуть из памяти то, что произошло. Мне нужно время. Я не способна принять такое решение прямо сейчас.
— Не могу, Пит, прости — бросаю я, отталкиваясь от стены и на ощупь находя ручку, открываю дверь.
Как только я выскальзываю наружу, яркий свет бьёт в глаза, и я, прищурившись возвращаюсь обратно к нашему столику. Ник и Джоанна уже ждут меня там, беседуя о чём-то с Марком.
— Всё в порядке? — интересуется он, и я молча киваю.
Я присаживаюсь рядом с парнем, делаю глоток воды из стоящего на столе стакана и отворачиваюсь, заливаясь краской и стараясь не смотреть на лицо Марка, чтобы он продолжал считать, что я увлечённо его слушаю, а сама принимаюсь нервно ковырять ногтем трещину в древесине столешницы.
Когда Джоанна отпустит меня домой? Если я постараюсь незаметно улизнуть, как быстро она хватится?
Вдруг кто-то спотыкается возле нашего стола и, задев стакан рукой, разливает содержимое на пол, рассыпаясь в извинениях:
— Простите, я всегда такой неуклюжий.
Я поднимаю взгляд и встречаюсь со знакомыми лазурными глазами с тёмными осколками, скрытыми в их глубине. На лице Пита расползается медленная улыбка, и он возвращает взгляд Марку.
— Разрешите мне Вас угостить. В качестве компенсации, — дружелюбно предлагает он. — Я только переехал в этот дистрикт после Восстания — совершенно никого тут не знаю, да и столики все заняты.
— Конечно, я и сам в Двенадцатом недавно, — соглашается Марк и тянется через стол, чтобы пожать Питу руку. — Я Марк, а это Китнисс, — представляет он меня.
Я в ужасе смотрю на то, как Пит берет стул и пристраивается рядом. Он садится и складывает руки перед собой.
— Ник, — протягивает руку Хорст, и теперь я уже совсем ничего не понимаю.
Мейсон также сидит в полном замешательстве, но я успеваю заметить, как её парень что-то шепчет подруге на ухо.
— Приятно познакомиться, Китнисс, — тихо говорит Мелларк, обхватив мою ладонь. — Я Пит, — он быстро проводит пальцем по запястью, и его прикосновение словно опаляет кожу. — Итак, — указывает он пальцем поочерёдно то на меня, то на летчика из Тринадцатого, — вы встречаетесь?
Марк фыркает:
— Я думаю, это тебя не должно касаться, парень, — ухмыльнувшись, мой сегодняшний «возлюбленный» зачем-то кладёт руку на мои плечи. Отчего я вся съеживаюсь.
— Ты прав, меня, это не касается, — разочарованно разводит руками Пит. — Чем ты занимаешься Марк?
— Я пилот. Собирался во Второй, хочу перевестись в их военный гарнизон, но по дороге заскочил сюда, — он переводит взгляд на меня и мягко улыбается, — вот познакомился с Китнисс.
Пит бросает на меня быстрый взгляд и тут же отводит его в сторону.
— А ты приехал в Двенадцатый один, с семьёй, с девушкой? — облокачиваясь на спинку сиденья, спрашивает Марк.
— Один, — коротко бросает Мелларк. — На самом деле девушка бросила меня, и я не могу сказать, что незаслуженно. Я прождал её больше полутора лет, но она так и не пришла на встречу со мной.
— Слушай, парень. Ты конечно меня прости, но какая девушка стоит того, чтобы ждать её восемнадцать месяцев? — хмыкая, отвечает пилот и сжимает мои плечи сильнее.
Пит откидывается на спинку сиденья, а я наблюдаю за каждым его движением.
— Только одна, — говорит он тихо, чтобы никто не услышал. Но я понимаю, что его слова были предназначены для меня.
Это слишком. Я больше не могу участвовать в этом.
Джоанна переводит удивлённый взгляд с меня на Пита, Хорст подмигивает парню, и я понимаю, что они сговорились. Не просто так Мелларк появился здесь сегодня. Марк, единственный непосвященный в этот спектакль, не обращает внимания, и придвигает свой стул ко мне поближе.
— Значит, Пит, верно… — Джоанна обращается к «новому знакомому». — Ну раз мы все с тобой только что познакомились и абсолютно ничего о тебе не знаем, поскольку никогда раньше не встречались, почему бы тебе не рассказать нам о себе? Чем занимаешься?
Я прожигаю Джо взглядом, Пит лишь ухмыляется:
— Что сказать, — начинает он, облокачиваясь на стол, — Я сменил много профессий за последние несколько лет. Но в душе я художник. Хотя, последние полтора года у меня был тяжелейший творческий кризис. Не сделал ни единого мазка, даже карандаш в руки не брал. Но как ни странно, несколько минут назад на меня снизошло самое настоящее вдохновение.
— Представляю себе, — язвит Джоанна, закатывая глаза и метнув взгляд в мою сторону. — Знаешь, Пит. Только потому, что к тебе пришла муза несколько минут назад, ещё не значит, что она останется навсегда.
Он делает вид, что комментарий Джо заставляет его на минутку задуматься, хотя я вижу, что он пытается сдержать улыбку:
— Я надеюсь, что эта муза останется со мной. Один человек давным-давно сказал мне, что вдохновение нужно черпать в том, что тебя пугает, а тот источник, что я, наконец, нашёл, страшит меня просто до жути.
Ник смеется, а Марк наклоняется вперёд, чтобы привлечь внимание Мелларка.
— Мой дедушка когда-то рисовал картины на продажу, но дела у него шли неважно и…
— Марк, — прерывает его Пит. — Прости, что перебиваю, это действительно интересная история, да и ты кажешься отличным парнем.
— Спасибо конечно, но я не понимаю…
— Дай мне закончить, — продолжает Мелларк, поднимая палец в знак предупреждения. — Потому что сейчас ты возненавидишь меня. — Ты меня не помнишь, верно? Это с моим братом ты поспорил в младшей школе. Рай у нас всегда отличался дико креативным чувством юмора. Если тебя это утешит, то мать ему задала в тот раз жуткую взбучку. Впрочем, неважно… — он прочитает горло и продолжает, указывая на Ника. — Этот парень сказал мне куда прийти сегодня вечером, чтобы я смог найти девушку, с которой собираюсь провести остаток жизни. И прости, но так получилось, что эта та девушка, с которой у тебя сегодня свидание. Я люблю ее. И люблю по-настоящему. Поверь, у меня было время поразмыслить над своими чувствами, поэтому, пожалуйста, прими мои искренние извинения, потому что я очень надеюсь на то, что она вернётся сегодня домой со мной, а не с тобой. — Пит посылает мне умоляющий взгляд. — Пожалуйста? — он протягивает мне руку, но я застываю на месте так же, как и бедный Марк.