— Иди в задницу, Рай. Я не буду с вами пить вино.
— Может, тогда чего покрепче? Виски? Когда ты поддатая, мои шутки тебе явно больше нравятся, — хохочет он, но Джоанна не реагирует.
— И виски не буду, — бросает она и тихо добавляет, — мне вообще нельзя пить.
Рай продолжает увлечённо болтать с Уиллом, не замечая перемены, а Хорст замолкает.
Мое сердце пропускает удар.
Он поворачивается и берет её за плечи, заставляя посмотреть на себя.
— Джоанна?
Она просто кивает, и я даже не знаю, кто первый из них пускается в слезы: Ник, Джо или оба одновременно.
— Беременна? — одними лишь губами спрашивает он.
Мейсон продолжает кивать, и слезы продолжают падать из её глаз.
Это неописуемый момент. Он сажает её на колени и крепко прижимает к себе. Я перевожу взгляд на Китнисс и вижу, как она закусывает губу и часто моргает, пытаясь сдержать свои эмоции. Чувствую, что даже мои глаза становятся важными, поэтому мне приходится отвернуться.
Я не знаю, отчего пытаюсь спрятать ото всех свою реакцию. Мы так часто скрываем всё, что на самом деле чувствуем от тех, кто, возможно, больше всех нуждается в том, чтобы знать наши истинные чувства, и это не правильно. Поэтому я встаю и крепко обнимаю друга, тихо поздравляя, потому что точно знаю, как много для него значит этот момент, и как долго и тяжело они шли к нему.
Из-под рождественской ёлки раздается недовольное фырканье, Лютик выскакивает и бросается прочь, а следом за ним и мальчишки. Мы громко смеёмся.
Закрыв за братьями двери и собрав раскиданные племянниками подушки, я поднимаюсь наверх. В коридоре стоит кромешная тьма, и лишь мерцающие огоньки на окне в спальне освещают комнату. Я осторожно крадусь и останавливаюсь у двери. Китнисс сидит на кровати, закрутив вокруг ног одеяло. Она поднимает на меня взгляд и улыбается. Я расстегиваю верхние пуговицы рубашки и закатываю рукава. С кухни доносится смех и приглушенные голоса, о чем-то увлечённо спорящие.
— Тебе удалось выкроить пару минут, чтобы побыть с нами наедине? — спрашивает Китнисс.
— Братья уже ушли, а Джо вызвалась разложить остатки еды в холодильник, — она поднимает на меня удивлённый взгляд, мол «это точно та самая Мейсон, которую мы знаем», и я, пожимая плечами, улыбаюсь, подтверждая, что сам удивлён не меньше. — Они с Ником закроют двери, как закончат.
— Твой сын проголодался и сделал так, чтобы все в округе об этом узнали, — жена опускает взгляд на ребёнка, который прильнув к её груди, задремал во время трапезы.
Я касаюсь одним пальцем его щеки. Он слегка хмурит свои крошечные бровки и снова приступает к еде. Мы с Китнисс переглядываемся и улыбаемся друг другу. Я снимаю рубашку и бросаю её на стул. Любимая осторожно перекладывает малыша в колыбель рядом с кроватью и устраивается рядом.
Она лежит на своей стороне, повернувшись ко мне, её рука подогнута под голову, а волосы, обычно собранные в косу, сейчас раскиданы по подушке, рассыпаясь вокруг шеи на плечи. Она смотрит на свои пальцы, которые выписывают круги по моей ладони.
— Устала? День был длинным.
— Нет, — она обнимает меня за талию и притягивает к себе ближе. — Просто не могу поверить.
Любимая смотрит на меня, смеется и прячет глаза, утыкаясь в мою грудь. Я наклоняюсь над ней и целую в макушку головы. — Что такого смешного?
— Она поднимает лицо, продолжая широко улыбаться, — Мы, — говорит она. — Нас стало больше, Пит. Это так невероятно.
Это и правда самая удивительная вещь в мире. Я обнимаю её и легко целую в губы. Ее халат слегка приоткрывается, и плавные изгибы под ним тут же захватывают мое воображение. Я тяну за пояс, пока он не развязывается под моими пальцами, проникаю рукой под мягкую ткань и дотрагиваюсь до её живота пальцами. Она ерзает под моей рукой и смеется.
— Пит, ты можешь быть серьезней? Не прошло и недели, — я поглаживаю рукой теперь уже плоский живот.
— Я просто до сих пор не могу поверить, что он больше не здесь, — поцеловав ее, я возвращаюсь обратно на подушку.
— Теперь он здесь, — прислонив руку к сердцу, отвечает она и, устраиваясь поудобнее у меня на плече, прижимается ближе.
Сколько может вместить сердце? Бесконечно много. Всех тех, кого мы любили когда-то, любим сейчас и будем любить.
Мы смогли построить свой маленький мир, окружив себя дорогими нам людьми, и этот мир навсегда останется в наших сердцах. Но в данное мгновение наша вселенная сузилась до размеров одной маленькой комнатки, где есть лишь я, наш сладко-посапывающий сын и Китнисс. И, когда её мерцающие серые глаза улыбаются мне, я понимаю где моё место. Я чувствую себя дома.
Комментарий к Эпилог
Мне правда не верится, что поставлена точка. Спасибо вам, мои читатели. Если бы не вы, я бы не написала эту историю. Я не перестану благодарить Бога за то, какие меня окружают прекрасные люди.
Я хочу сказать спасибо всем тем, кто комментировал, писал в личку и ставил плюсы, вы все такие разные, но все мне очень дороги.
Я не прощаюсь, и жду всех в “Расскажи…”
https://ficbook.net/readfic/8399895
С наилучшими пожеланиями, ваши лисицы, Вика и Тодд.
========== Бонус-глава. Письмо с последствиями ==========
Комментарий к Бонус-глава. Письмо с последствиями
Как и обещала… =)
https://funkyimg.com/i/2YXoq.jpg
Предупреждение: осторожно - жестокий флафф!
P.S. Логика этой главы заключается в двух словах - “автору захотелось”, так что не ищите здесь того, чего там нет =))
Все чаще за последние пару лет Мадж Андерси жалела, что в сутках всего двадцать четыре часа, потому что разобрать накопившуюся кучу дел за это время совершенно не представлялось возможным. Если ты не просто дочь мэра дистрикта, но и его личный помощник, пусть и неофициальный (в конце концов разве отец виноват, что у него родилась дочь, а не сын), то нужно всегда быть в курсе происходящего, проверить отчетность перед отправкой в Капитолий, ведь там, где отец мог пропустить или не заметить строчку, Мадж всегда соблюдала почти хирургическую точность. Дебет должен ровняться кредиту, а выделенные на год средства подкрепляться кипой бумаг.
Ей было приятно осознавать, что без её помощи эта бюрократическая машина рухнет, хотя это и не было правдой, но почему не потешить себя столь приятной мыслью.
Но была и обратная сторона её жизни — девичья, расписание в которой заполняли уроки игры на фортепьяно, чтение, и, наверное, дружеские прогулки, но так как близкими подругами она не обзавелась, то просто прогулки. Любимыми приятелями девушки уже много лет оставались книги, которые отец привозил ей из Капитолия, в результате чего целая полка в её комнате была заставлена столь недоступными простым людям романами.
Проводив очередной однообразный день, Мадж накинула тонкий шелковый халат («интересно, а были ли такие у кого-то ещё в Двенадцатом») и, обув ноги в пушистые тапочки, вышла из разогретой ванной.
Единственным источником света в её просторной комнате была лампа с круглым тканевым абажуром, отбрасывающая причудливые витиеватые тени на светлые стены. Вытерев мокрые светлые волосы полотенцем, она присела на мягкий матрас, снова бросив взгляд на лежащий на тумбочке конверт.
Пару дней назад она случайно увидела его в городе. Это точно был он, Мадж не могла ошибиться. Темную макушку и серые пронзительные глаза Гейла Хоторна она бы узнала и среди многотысячной толпы. Он вернулся. Как и обещал в своём послании!
Пять месяцев.
Ровно столько времени назад это письмо поселилось на полке её комода, а, слова, выведенные аккуратным почерком, как будто впечатались в сердце девушки. Она в очередной раз подняла с полированной поверхности столика уже порядком затертый конверт и, твердо решив, что в понедельник наберётся решимости заговорить с влюблённым в нее парнем, улыбнувшись, принялась читать:
Дорогая Мадж.
Знаю, что я точно не тот, от кого ты ожидала получить подобное письмо, но жизнь иногда удивляет…
***
Гейл потер шершавыми от работы в забое ладонями лицо и опустил босые ноги на холодный пол, который бодрил не хуже ведра воды на голову. Она бы точно именно так и его и разбудила. Очень в стиле Китнисс.