«К черту эти мысли. Хватит её вспоминать», — приказал он сам себе, засунув обиду подальше в глотку. Конечно, он смог пережить, впрочем, не без помощи пары бутылок белого ликёра, что его бывшая напарница всё-таки сбежала к своему Мелларку, но воспоминания периодически так или иначе пытались вылезти на поверхность, разбередив порез на сердце пыльной шахтерской киркой. Сам того не желая, Гейл время от времени возвращался к событиям пятимесячной давности, хотя давно отпустил её.
Размяв затекшую от неудобного лежания шею и пытаясь собрать мысли в кучу, он потянулся к тумбочке, на ощупь отыскав старый будильник с расколотым циферблатом.
Шесть вечера.
До ночной смены в шахте осталось всего пару часов, и хотя Гейл пришёл домой лишь под утро, вечером было назначено собрание, которое он не смог бы пропустить, даже если бы мир окончательно рухнул. До Восстания оставалось лишь два месяца, и Хоторн обязан был удостовериться, что в нужный день с ним плечом к плечу выступит не одна сотня шахтеров.
Прогресс определенно был. Всё больше рабочих вставало на его сторону, бригадиры и соседи прикрывали от внезапных миротворческих рейдов, и даже пару раз на ночь пытались приютить соседские девчонки, расточая приторные улыбки. Но он отказывался.
Проводить время в компании молодых девушек для него не было в порядке вещей, и хотя до тех самых Игр он и успел закрутить несколько интрижек, репутация этакого сердцееда была приписана ему явно зря. Но если ярлык приклеится, особенно в такой глуши как Двенадцатый, где все друг друга знают — с кожей не отдерёшь.
Гейл давно хотел свой собственный дом и семью, где его всегда будет встречать любимая жена и дети, но та, с кем он мечтал разделить жизнь, предпочла его другому, а представить кого-то ещё рядом он пока не мог.
Наспех поужинав куском черного хлеба, который в этот раз он купил, а не выменял как раньше у пекаря и, запив стаканом молока, Гейл завернул остатки в серую бумагу и только потянулся за сумкой, в которой лежала грязная рабочая роба, как в дверь громко постучали.
«Миротворцы», — пронеслась в темноволосой голове пульсирующая мысль. Каждый раз, услышав о внеплановой проверке Шлака, Гейл вздрагивал, ожидая, что сегодня уж точно пришли по его душу. Он судорожно вытащил свои фальшивые документы, пару раз выдохнул и, высоко подняв голову, открыл дверь.
На удивление на уровне глаз не оказалось ни белого шлема, ни дубинки, и парню пришлось опустить взгляд минимум сантиметров на тридцать вниз. На пороге стояла скромная одноклассница его бывшей напарницы, дочка мэра, которая обычно краснела и смущалась в его присутствии.
Надо же! Он был искренне поражен тем, что делает эта тонкая, словно тростинка девушка, одетая в белое («нет, ну она серьезно?») как только выпавший снег, платье, на которое было накинуто тонкое драповое пальто. Здесь, в Шлаке, ещё и вечером! Да откуда она вообще узнала, где он живёт?
— Как ты меня нашла? — наверное, это самое странное приветствие, которое срывалось с его губ когда-либо в жизни.
— Отец в курсе, для чего ты приехал, — нашлась девушка, хотя вопрос, определённо, застал её врасплох. Именно к любимому папе в первую очередь она и побежала пару дней назад, увидев статный силуэт охотника в толпе на рынке. Отец долго «не кололся», но под натиском объятий любимой дочери, всё же поделился тайной о причине возвращения Хоторна в Двенадцатый.
«Точно! Когда работаешь по три смены подряд, чтобы убедить как можно больше народа, мозг перестает сопоставлять столь очевидные вещи», — подумал парень.
— Не предусмотрительно с твоей стороны появляться здесь да ещё и перед закатом, — с раздражением, которое последние пять месяцев стало его постоянным спутником, отчитал её Хоторн. — Зачем ты пришла? Что-то от отца срочное? Могли бы и посыльного прислать, ей богу!
Мадж слегка прикусила губу, словно собираясь с мыслями, и достала из кармана пальто небольшой конверт. «Из Тринадцатого?» — мелькнуло в его голове.
— Чтобы ты знал, я никогда не считала себя лучше тебя, — тихим и спокойным голосом произнесла девушка, глядя снизу вверх из-под полуопущенных ресниц. — Поэтому ты можешь не беспокоиться насчёт моего отношения и нашего неравенства.
«О чём она?»
Гейл уставился на дочку мэра с открытым ртом.
— Я никогда не говорил такого, — судорожно перебирая в голове всё, что он мог когда-то случайно брякнуть этой девушке, практически выкашлял из себя парень.
— Ты мог просто подойти, хотя письмо — это правда очень романтично, — на её лице расцвела лёгкая улыбка.
— О чём ты говоришь? Не писал я тебе никаких писем! Давай возвращайся домой, пока не стемнело, нечего такой как ты по Шлаку слоняться! — огромные голубые глаза распахнулись и словно льдинки вонзились в парня. Кажется, девушка была разочарована.
Ещё сегодня утром Мадж представляла, как она, потеряв счёт времени, будет бродить с Гейлом за руку, крепко сжимая его ладонь и слушая невероятные истории из жизни. А у него их определенно должно быть много… И вот как вышло — её вышвырнули, не пустив даже на порог, меньше даже через три минуты после встречи!
От прежней эйфории не осталось и следа. На мгновение она подумала, а не запустить ли письмом обидчику прямо в лицо, но, вспомнив уроки этикета, гордо подняла подбородок, развернулась и собралась уже зашагать к дому, как её чуть не сбил мальчишка в грязной, как снег Шлака, куртке и таких же штанах.
— Миротворцы, Гейл, они проверяют улицу! — ребенок натянул кепку пониже на глаза и побежал дальше по дороге, ни разу не оглянувшись.
Вот черт! Пусть состав миротворцев и поменялся с тех пор, как он сбежал с Двенадцатого, но вдруг кто-то выдал?
— Тебе лучше шевелить ногами, пока самой не досталось, — но уже в начале улицы виднелись белые светящиеся шлемы трех блюстителей порядка. Мадж попыталась сделать шаг, но не смогла и с места сдвинуться, так как чья-то рука, схватив за локоть, дёрнула её обратно. — Назад! — затянул Гейл хрупкую девушку в дом и захлопнул дверь. — Отсидись тут, пока они не уйдут.
«А вдруг решат комнаты проверить?» — бегло взглянув на светящееся, словно огромный белый фонарь, чистое платье девушки, Гейл сглотнул слюну. Сильнее не походить на типичную жительницу Шлака было просто невозможно. Все прекрасно знали, что одеваться так могут лишь несколько человек в городе, и появление в доме Хоторна дочки главы Дистрикта-12 бросало слишком большую тень на его личность.
Переступив порог крошечного дома Мадж испытала жуткую неловкость. Мало того, что Гейл явно не желал её видеть, так ещё и едва ли можно было представить жилище более непохожее не её собственный особняк с высокими потолками и арочными окнами в пол, заливавшими светом просторные комнаты. В этом доме оказалась совершенно иная атмосфера: мебель стояла настолько старая, что удивительно, как до сих пор не развалилась, но в доме царил порядок. Кровать, выглядывающая из спальни была аккуратно заправлена, и вещи, вопреки представлениям девушки о холостяцких жилищах, лежали на местах.
Столько лет она мечтала о том, как окажется рядом с высоким охотником наедине, и вот он, заветный день настал, но только отчего-то хотелось разрыдаться.
— Я тут подумал, может, тебе переодеться? — выпалил Гейл на одном дыхании, надеясь, что девушка не заметила, как чуть было не сорвался его низкий голос. «Надеюсь, это не прозвучало двусмысленно». — Вдруг дом станут проверять, а ты тут в таком наряде. Хоторн прошагал мимо неё в спальню и, открыв небольшой комод, вытащил оттуда просто огромного размера сорочку, серые потертые брюки и протянул девушке.
— Ты это сейчас серьезно? — Мадж развернула рубашку, в которую могла поместиться дважды, и подняла бровь. — Я утону в этом, — произнесла неуверенно она, но всё же удалилась в спальню, чтобы сменить свой чистенький наряд. — Отвернись, пожалуйста, — попросила девушка, прячась за дверкой шкафа. Дверь в спальню отсутствовала, так что надеяться приходилось лишь на собственную расторопность да на порядочность Хоторна.