Моя малышка открывает глазки, потирая их кулачками, напоминая мне сейчас маленького ребёнка. Такая милая картина. Наши дети будут похожи на неё. Обязательно будет сначала девочка, похожая на свою маму, хрупкий цветочек, принцесса. А потом парень, защитник моей принцессы.
С самой первой секунды знал, Настя станет прекрасной женой и замечательной мамой. Только моей женой, мамой моих с ней детей.
— Мы уже прилетели?
— Да, девочка. Пора вставать.
При приземлении беру свою девочку на руки, она в свою очередь обхватывает мою шею руками и утыкается в неё, и выношу из самолёта.
Погода замечательная. Солнце светит мне в лицо, обдувая свежим ветерком. Несу малышку в машину, сажусь вместе с ней на заднее сидение и мы трогаемся. Около получаса мы едим в наш дом, на берегу тихого океана.
Настя всё так же сопит у меня на руках, прижимаясь ко мне, цепляясь пальчиками в мою рубашку, а я целую её в макушку, поглаживая по спине.
Чувствую, как её кожа покрывается мурашками. Что я знаю о любви? Она вкусно пахнет, умеет согревать холодной ночью. Что я знаю о счастье? Оно спрятано в её невероятно красивых глазах. В мире есть неограниченное количество тел, но таких глаз не встретить дважды, можно даже не пытаться. Все говорят, что я люблю словами, а я люблю тебя девочка и это не слова.
Я снял на месяц небольшой домик, но очень уютный. С верандой, что выходит на океан, большими окнами во всю стену, куда проникает каждый луч солнца, освещая каждый участок комнаты. С камином, около которого мы будет сидеть тихими вечерами, прижимаясь к друг другу и разговаривать обо всём и ни о чём.
Малышку внёс в нашу спальню, осторожно положил на кровать, при этом укутав в плед, поцеловал в макушку и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь. Спустился на кухню и стал готовить ужин. Когда проснётся Настя, будет жутко голодно, а я не допущу чтобы малышка померла с голоду.
Приготовил мясо и пюре, и лёгкий салат из овощей, что так любит моя девочка, как услышал своё имя. Быстро вытерев руки, вышел в из кухни из разу пошёл в спальню. Открыл дверь, малышка сидела на кровати грустная, потупив взгляд. Подошёл к ней, присев на корточки, заглядывая в любимое лицо.
— Что случилось, Оленёнок?
— Всё хорошо, — заверила она меня, но меня не обманешь. Я чувствую эту малышку.
— Девочка моя, расскажи… Не закрывайся от меня, — взял её холодные пальчики в свои руки, поднося их к своим губам, стал согревать их дыханием. — Мне больно от этого..
— Тобиас, брось меня… Хватит… Не мучайся… Я же вижу, как тебе больно и не приятно.
— Глупая. — улыбаюсь, целуя каждый пальчик любимой. — Я тебя никогда не брошу. И я не мучаюсь, а люблю тебя. Я хочу, чтобы ты видела, но видела не мир, а только меня, — подношу руку к её лицу, провожу легко- легко, но с теплотой пальцами по её лицу от виска до губ, обводя их контур. Слегка приподнимаюсь и целую в желанные губки. Малышка приоткрывает их, запуская одну руку мне в волосы, притягивая к себе. Издаю протяжных выдох, терзая сладкие губы, то посасывая их, то оттягивая, кусая.
Девочка стонет, падает спиной на кровать, тяня меня за собой. Я поддаюсь, нависая над ней, запуская руку под её футболку, лаская каждый участок её тела. Настя уже старается расстегнуть пуговки на моей рубашки, запуская под неё пальчики, сжимая мои плечи, притягивая ближе за спину к своей груди.
— Ты сладкая, как мёд, — хриплю в ушко, задевая чувственную точку на шее. — Я буду любить тебя медленно, нежно, ласково… Буду играть на струнах твоей души, задевая каждую её ниточку.
Не могу оторваться и покрываю каждый участок её шее, оставляя красные засосы на ней. Хочу клеймить её собой, чтобы все знали, что она принадлежит только мне, чтобы ни один подонок не тянул свои грязные ручонки к моей девочки.
Она судорожно дышит, хватая ртом воздух, впечатывая меня в себя, а я лишь наслаждаюсь моментом. Медленно снимая каждую вещь с её тела, при этом покрывая поцелуями каждый открытый участок кожи.
Как только мы оба были обнажены, я медленно и сладко стал погружаться в неё, а моя малышка выгнулась дугой, соприкасаясь своим плоским животиком с моим торсом, проводя пальчиками по рукам, там где выступала каждая венка на моей коже. А потом одним резким толчком заполнил её всю, до отказа.
— Тобиас, — ахнула моя девочка, впиваясь ноготками в плечи, а я стал медленно двигаться в ней, сжимая тонкую талию, нависая сверху.
— Я хочу чтобы ты выбила у себя из головы все дурные мысли, — медленно двигаясь, наслаждаясь девочкой продолжаю. — Хочу чтобы ты поняла, как я люблю тебя, как дыши одной тобой, — резкий толчок и её рваный выдох. — Хочу чтобы одна ты кричала по имя на пике наслаждения, — плавно выхожу из неё, заглядываю в глаза.
— Хочу чтоб ты смотрела только на меня, — резкий толчок, нежное на выдохе "Тобиас". - Ich werde dich bis zum Ende der Zeit und noch langer lieben, — говорю на своём языке зная, что малышка меня понимает и запечатываю на её губах эти слова.
— Dein name wird fur immer ein Tattoo auf meinem Herzen bleiben, das weder gewaschen noch geloscht wird, noch die Leute, noch die Zeit., - повторяет со мной в унисон девочка.
Всю ночь мы любили друг друга, наслаждаясь близостью двух тел, что прикасались с каждым толчком. Лишь под утра уснули в объятиях друг друга, нашёптывая признания в любви, которое слышал только рассвет.
Проснулись мы уже в обед, покушали и пошли счастливые на прогулку. И для своей малышки я приготовил сюрприз.
Мы подошли к парку держась за руки.
— Малышка, — повернулся к ней. — Ты подождёшь меня здесь? — она лишь кивнула чему- то улыбаясь, а я поцеловал её в лобик отошёл к велопрокату.
Настя рассказывала, что ездить на велосипеде она не умеет. В детстве у неё его не было, поэтому она очень хотела научиться и сейчас я исполню её мечту. Купив небольшого монстра, направился к девочке.
— Ну, что готова Оленёнок?
— К чему?
— Буду тебя учить кататься на велосипеде?
— Правда? — радостно захлопала в ладошки малышка, подпрыгивая на месте, а я, как дурак стоял и смотрел на неё.
— Правда.
— Но как? — удивляется. — Я же ничего не вижу.
— Я буду твоими глазами, — малышка берёт меня за руку.
— За тобой пойду хоть на край света, — обхватил её за талию, резко притянув к своей груди, впечатываясь в её губки.
Оторвавшись от её сладких губ, стал учить ездить.
— Иди ко мне, — подал руку, притягивая к монстрику ближе. Положил её ручки на руль, — а теперь перекидывай осторожно ножку через велосипед и ставь её на педаль. Да, вот так, умничка. А теперь ставь левую ногу на левую педаль.
— А-а-а, я боюсь, Тобиас.
— Не бойся. Я тебя держу. Вот, умничка… Садись на седушку, и крути педалями, — девочка делала всё так как я говорил и совсем скоро она поехала. Ну конечно пока с моей помощью.
— Как классно, любимый, — звонко смеялась девочка, а я улыбался, радуясь, что моей девочке хорошо. Ради того, чтобы видеть, как она смеётся, я готов горы свернуть.
После этого я сам катал её на велосипеде. Рулил я, а малышка сидела сзади, обнимая меня за торс, слегка поглаживая его. Ездили возле моря, слушая музыку волн и шелест листвы деревьев. А потом сидели на берегу. Настя на моих коленках лежала, а я перебирал аккуратно её длинные пряди. Было так тихо и спокойно, как ни с кем и никогда.
А ночью сидели возле камина, пили кофе и разговаривали о всякой ерунде. Смеялись, рассказывая друг другу смешные истории, секреты и самые сокровенные желания. Лишь об одном я умолчал, что совсем скоро она увидит меня, этот океан и меня, стоявшем напротив неё, улыбаясь и говоря ей заветное "Да".
Домой мы вернулись счастливые, отдохнувшие, готовясь к операции. Но чем ближе она подходила, тем больше Настя нервничала и переживала, а я, как мог успокаивал и говорил, что всё будет хорошо.
В день операции я сам не находил себе место, метаясь из одного угла госпиталя в другой. Только через два часа вышел друг и заверил меня, что всё хорошо, что моё сокровище сейчас отдыхает и к ней можно будет завтра. Но я отказался ехать домой и всю ночь провёл рядом с Настей, держа её руку в своей, шепча, как сильно её люблю и что теперь у нас всё будет хорошо. Так и уснул уткнувшись в её руку, только проснулся от лёгкого поглаживания по голове.