— Вполне вероятно. Но и ты вошла в жизнь Дэвида. Только для него это было не столь прекрасно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты способна принести Дэвиду лишь несчастье.
— Это неправда! Я никогда, никогда не причиню ему вреда!
— Я имела в виду — ненамеренно. Но задумайся на мгновение, каково положение Дэвида. Возможно, ты даже ничего не знаешь о таких вещах, Аня, и о том, как они важны в нашей жизни. Он удачливый, уважаемый человек. Никто не ожидает, что у него появятся нежелательные связи…
— Разве я — нежелательная связь?
— Ты именно такая девушка, которая способна увести мужчину с проторенной тропы. Дэвид должен удачно жениться, выбрать женщину из своего круга, ту, которую примут его друзья и коллеги.
— Например, тебя, — сердито вставила Аня.
— Я подхожу подо все эти требования, — отрезала Селия. — И кроме того, я люблю Дэвида, а он любит меня.
— Тогда чего же ты боишься? Почему ты предупреждаешь меня и говоришь мне все эти жестокие вещи? Если Дэвид тебя любит, нам больше не о чем спорить.
— Нет, есть о чем. Любой человек может увлечься, особенно если на его чувствах умело играют. Конечно, тебе не по душе мои слова. Мне они тоже не понравились бы. Ты любишь Дэвида или желаешь ему добра?
— Что? Я не говорила, что люблю его.
— И ты еще будешь это отрицать?
Девушки смотрели друг на друга, и бесполезно было отрицать очевидное: обеим нужен был один и тот же мужчина.
— Хорошо, я люблю Дэвида, — тихо сказала Аня. Несмотря ни на что, она испытала прилив радости, сделав, наконец это признание.
— Я так и думала. Значит, если ты его любишь, то должна понимать: самое лучшее, что ты можешь для него сделать, — это исчезнуть из его жизни как можно скорее. Бертрам обо всем позаботится. Будь благодарна за карьеру и место в этом мире и не причиняй неприятностей человеку, который вытащил тебя из грязи и небытия.
Аня с трудом перевела дух, но уже в следующую секунду она со спокойным презрением посмотрела в глаза женщине, которая разбила вдребезги все ее мечты.
— Ты видишь все в таком свете, как тебе хочется. Ты твердишь, что я не для Дэвида. Но откуда тебе знать? Почему для него будет катастрофой, если он вдруг полюбит меня? Это может стать его счастьем.
— Чтобы все друзья осуждали его или жалели?
Аня вспыхнула.
— Им не понадобится осуждать и жалеть его! Я отказываюсь тебе верить.
— Тогда, может, поверишь леди Ранмир? Ты подумала о том, что она почувствовала, решив, будто ее сын увлекся тобой? Она почувствовала страх, поэтому и ухватилась за мамино предложение взять тебя в наш дом.
— Это другое дело.
— Нет, Аня. Это одно и то же.
— Но почему? Почему? — в ярости и ужасе выкрикнула Аня.
— Потому что, как я тебе уже говорила, ты всегда будешь привлекать мужчин, а женщины будут считать тебя соперницей. Поэтому я говорю тебе, что ты принесешь Дэвиду только несчастье. Ты чужая, у тебя нет родственников. С твоим рождением связана какая-то подозрительная тайна. Это не твоя вина, но почти всю жизнь ты провела среди отбросов общества на континенте.
— Ты обвиняешь меня в моих страданиях? — Аня уставилась на Селию, как затравленное животное.
— Нет, боже мой, конечно нет! Просто я пытаюсь объяснить, что ты неподходящая жена для Дэвида и еще более неподходящая мать для его детей. Неужели ты думаешь, что он захочет, чтобы мать его детей даже не знала, кто ее родители?
— Ты злая, жестокая! — Аня разрыдалась, слезы бурным потоком хлынули по щекам.
— Мне жаль. Кто-то должен был тебе это сказать. — Селия была бледна, но говорила твердо. — Можешь меня ненавидеть, если хочешь, но если ты любишь Дэвида, то поймешь, что я говорю правду. — После этого она развернулась и вышла из комнаты.
Аня, испугавшись, что кто-нибудь увидит ее в таком состоянии, выбежала в сад, выбрав укромную тропинку среди кустов.
Она, то шла, то бежала, громко плача от горя и отчаяния. Она не знала, куда идет, ей было все равно. Она даже не была уверена, что вернется в дом, где испытала такой ужас и унижение. Аня ненавидела Селию за ее жестокость и грубую откровенность. Но еще больше она ненавидела ее за то, что в ее словах была правда. Конечно, это ревность заставила ее так говорить. Даже Аня это понимала. Но с другой стороны, это справедливо — она, Аня, чужая, у нее нет корней. Кто знает это лучше ее самой? И потому что жизнь сделала ее покорной и робкой, она даже себе не признавалась в мысли, что могла бы стать женой Дэвида. Но теперь ее заставили взглянуть в лицо правде и понять, как не подходит она для этой роли.