Бросив на прощание пару слов соседке, Аня последовала за ним вниз по лестнице.
Вокруг машины собралась толпа ребятишек; те, что были постарше, посматривали на нее недружелюбно. При виде Дэвида они бросились врассыпную, и хотя он улыбнулся им, всего лишь двое или трое детей улыбнулись в ответ.
Вместе с Аней он медленно выехал со двора и остановился у ворот — она обменялась парой слов с человеком в униформе. Когда они оказались на свободе, Аня сказала:
— Завтра, когда придете с вашим другом, скажите охраннику у ворот, что должны поговорить со мной.
— Тогда назовите мне вашу фамилию, — улыбнулся Дэвид.
Аня удивленно поглядела на него:
— Просто Аня. Все меня так называют.
— Но вряд ли я смогу завтра назвать вас Аней. Это неуважительно.
— По отношению к охраннику?
— Нет, по отношению к вам.
— Ко мне? — Она покраснела и удивленно уставилась на него; Дэвид понял, что его слова доставили ей величайшее удовольствие. — Меня зовут Анна Беранова, — с достоинством произнесла она.
— Очень приятно. Я постараюсь привезти моего друга завтра днем. Это магазин? — Дэвид остановил машину перед ярко освещенной витриной.
— Да. — Когда Дэвид потянулся к дверце, Аня пробормотала: — Не знаю, как отблагодарить вас. У меня нет слов…
— Все в порядке. — Он улыбнулся и протянул ей руку. — Не благодарите меня, я пока ничего не сделал. Самое главное — чтобы вашего отца осмотрел врач.
Аня не ответила. Несколько секунд она глядела на его руку, словно недоумевая, что с ней делать. Потом, к превеликому смущению Дэвида, нежно взяла ее тонкими пальцами и поцеловала.
— Зачем?! — растерялся Дэвид.
— Мне так захотелось, — ответила она и, одарив его мимолетной улыбкой, выскользнула из машины.
Дэвид медленно поехал к отелю, где, к своему удивлению, обнаружил, что его спутники все еще сидят за ужином в ресторане. Все с любопытством воззрились на него, но только Бертрам начал задавать вопросы.
— Что вынудило тебя уехать сразу после того, как мы вернулись? — поинтересовался он. — Дежурный сказал, что тебя увела какая-то фрейлейн, и это было нечто среднее между детской игрой и началом загадочной истории.
— Скорее это загадочная история. — Дэвид взял меню и принялся его изучать, чтобы не смотреть на остальных.
— Дэвид, что ты имеешь в виду? — удивилась тетя. — Кто была эта фрейлейн?
— Аня. Она попросила меня сходить к ее отцу. Он очень болен. — Дэвид нарочно сказал это небрежным тоном.
И вновь вопрос задал Бертрам:
— Кто такая эта Аня?
— Девушка из лагеря для перемещенных лиц, о которой говорил Дэвид, — объяснила леди Ранмир. — Но почему она пришла именно к тебе, Дэвид?
— Ей не к кому больше обратиться.
— Но этого не может быть! — воскликнула миссис Престон. — Есть ведь администрация лагеря. А другие люди? Она должна кого-нибудь хорошо знать. А ты для нее чужой человек. — По ее тону было ясно, что он должен таким и остаться.
— Ее отец не желает видеть немцев. А что касается других людей, то вы и представить себе не можете, в какой изоляции живут беженцы. Можете мне поверить: ей больше не к кому было пойти.
— Значит, ты пошел с ней в лагерь? — спросила Селия с обычным хладнокровием, которое на этот раз вызвало у Дэвида раздражение.
— Да.
— Где умирающий отец быстро передал дочь на твое попечение, — небрежно предположил Бертрам.
Дэвид угрюмо взглянул на кузена:
— Грубо говоря, все так и вышло. Только ничего смешного тут нет.
— Господи, неужели он правда умирает? — У Бертрама хватило такта изобразить растерянность, что с ним нечасто случалось.
— Думаю, да. Хотя я постараюсь уговорить Робина Драммонда осмотреть его. Он должен быть в Мюнхене.
— Да, наверное, — согласилась леди Ранмир. — Но что ты имел в виду, согласившись с этим глупым утверждением Бертрама? Ты ведь не мог взять на себя ответственность за молодую девушку. Во-первых, ты недостаточно взрослый, чтобы быть опекуном…
— Об опекунстве речи не шло, тетя Мэри. Я просто пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Воцарилось молчание, отнюдь не одобрительное. Но Дэвид решил не обращать на это внимания и заказал себе еду. Потом обратился к тете:
— Знаю, ситуация странная, и я сам не хотел этого. Только иногда выбирать не приходится. Ты ведь тоже не отказала бы в помощи ребенку, чьих родителей сбила машина на улице?
— Конечно нет, но…
— Но ведь эта девушка не ребенок? — мягко уточнила Селия.
— Ей лет восемнадцать-девятнадцать.
— Ясно.