Вот почему мы без колебаний пошли за буйволами. Впереди, почти по пятам за ними, шли тигры и леопарды, а следом мы, так что если бы даже буйволы пропустили воду, мы все равно учуяли бы ее. За нами шли антилопы, олени, медведи, дикие собаки и всякое другое зверье. В нашей среде царил мир. Птицы и обезьяны тоже следовали за нами, но через несколько дней многие обезьяны куда-то исчезли. Говорили, что они умерли от жажды. Из лесных племен обезьянам более всего не достает выдержки, и в этом главная их беда.
Через неделю мы вышли к реке, которая еще не совсем пересохла. Все звери пили вместе прозрачную, как птичий глаз, воду. Ах, как это замечательно! Мы были на верху блаженства. После водопоя началось купание. Один за другим звери плюхались в широкую обмелевшую реку у всех на виду. Боязни как не бывало. Дни, прожитые в дружбе, быстро стерли страх и ненависть в наших сердцах.
Но увы! Добрые чувства так недолговечны. На закате стая волков вновь воскресила призрак смерти. Когда Радха, Бахадур и я срывали и ели ветви с ближних деревьев, послышался жалобный крик замбара, большого оленя. Напрасно мы потом искали его, о нем не было ни слуху ни духу. Сначала я не учуял ничего подозрительного, Радха тоже. Но молодой и острый нюх Бахадура сразу сказал ему, что где-то поблизости рыщут дикие собаки, и он смело пошел прямо на них. Мы последовали за сыном на некотором расстоянии.
Не прошли мы и десяти шагов, как мимо нас промчался олень, весь окровавленный и в мыле. Бахадур затрубил, давая нам знать, что снова чует диких собак. Поскольку эти собаки не страшны слону, мы не торопились, срывали по пути ветки и ели их. Вдруг послышался отчаянный крик — это звал на помощь наш сын. Мы со всех ног кинулись к нему, но там, где слоненок прошел без труда, мы едва продирались сквозь заросли. Тем временем голос Бахадура потонул в жутком вое волков. Радха, подгоняемая чувством материнской любви, валила лбом деревья и спешила вперед. Я не отставал от нее. Казалось, годы прошли, прежде чем мы увидели стаю огромных волков. И тут… кровь заледенела у меня в жилах. Наш единственный сын был со всех сторон окружен хищниками. «Еще секунда, и они набросятся на него», — подумал я. Радха, подняв хобот, с пронзительным криком бежала прямо на них. Это не остановило волков, но малыш услышал голос матери и ободрился. Теперь он уже не метался во все стороны, а стоял на месте и вызывающе трубил. Его властный окрик на мгновение заставил волков отпрянуть.
Я затрубил в ответ. Моему грозному кличу внимали все джунгли. Волки, повернувшись ко мне, задрожали в страхе. И было от чего! Радха расшвыряла их ногами, как камешки, несколькими ударами она расчистила себе путь к сыну. Тогда волки накинулись на нее, злобно щелкая зубами. Один хищник вцепился ей в хобот. Увидев это, я прибавил ходу. Волки были ослеплены яростью и не видели меня. Я обрушился на них бесшумно, как снег, и неотразимо, как молния. Я растоптал не меч нее десятка врагов, но их все еще было много. Они окружали нас со всех сторон. Тогда я пустил в ход хобот: как только кто-нибудь из них прыгал, я одним удач ром ломал ему хребет, Я работал хоботом, как молотом. Кости и черепа хрустели у нас под ногами, как тростник. Но волки не унимались. Тяжело дыша, я встал рядом с Бахадуром — теперь я и Радха защищали его с обеих сторон, и он, перестав трубить, тоже принял участие в схватке. Своими маленькими ногами он давил раненых и решительно отказывался бежать. Так дрались мы, трое против сотни, пока, наконец, волки не разбежались. После борьбы, которая, казалось, длилась целый год, несколько десятков хищников пустились на-, утек, спасая шкуру.