Здесь, в Камау, лесном крае, заполненном водой, основными дорогами были реки, протоки, большие и малые каналы. Почти каждый день с берега реки можно было видеть разных форм и размеров речные и морские лодки, шедшие под треугольными парусами, от маленьких, легких яликов из хлопкового дерева, проворно прыгающих по воде, до внушительных и тяжелых рыбачьих барок. Здесь же, на берегу, местные жители поджидали торговые лодки[54], и здесь же можно было услышать новости из самых разных мест.
На берегу нередко можно было случайно поймать змею или черепаху, здесь росло много необычных для этих мест деревьев и растений, которых я нигде больше не встречал, — струи воды приносили сюда из далеких мест много разных семян.
Как-то утром мы с Ко, взяв бутыль для керосина, пошли на берег ждать торговую лодку. Вдруг вдали раздались крики ребят, и в бледном свете дня, еще не совсем разогнавшего густой туман над мокрой травой, показались бегущие по направлению к кладбищу фигуры мужчин с ломами, вилами и косами. Я потащил за собой Ко, и мы побежали вслед за ватагой ребят. На холме одну из могил окружила густая толпа людей, сжимавших в руках косари и вилы.
— Дети, отойдите! Оно еще живое… Видите, вон хвост шевелится! — громко предостерег кто-то.
Круг людей раздвинулся было, но тут же вновь сузился, и ребята, только что отскочившие подальше, проворно вернулись на прежнее место. Я решил, что поймали леопарда или тигра, но тут чей-то голос в толпе закричал:
— Точно, это варан!
«Варана я и один могу убить, из-за чего столько шуму?» — подумал я и стал протискиваться между возбужденно дышащими людьми, на лицах которых застыло удивление. Когда я наконец сумел протиснуться ближе и посмотрел, я тут же отпрянул. Это был гигантский варан. Такого я не только никогда не видел, о таких варанах я никогда не слышал. На спине и на животе чудовища зияли раны, из головы фонтаном хлестала кровь. Разрытая и залитая кровью земля, вырванная с корнем трава, разбросанная вокруг, говорили о жестокой борьбе, разгоревшейся здесь между чудищем и стоявшими теперь вокруг, тяжело переводившими дух разгоряченными людьми.
Какой-то старик, склонив набок голову и задумчиво разглядывая животное, сказал:
— Нигде такого чудища не встречал. На крокодила не похож, да и на варана вроде тоже: у варана нос-то острый, а у этого нет. И на саламандру, на хамелеона не похож, должно, помесь какая-то!
Другой, похрабрее, дотронулся до бугров на залепленной грязью и тиной и еще судорожно вздрагивающей спине животного и покачал головой:
— Маленьким слышал про такое от деда, думал, россказни…
Ужасное животное наконец перестало вздрагивать и затихло. Туловище его казалось очень длинным и толстым, вздутое брюхо было все залито кровью.
— Сбегайте за учителем Баем. Он-то уж наверняка знает, что это такое! — сказал кто-то в толпе, и все тут же поддержали его.
В глухом лесном краю учитель был самым знающим человеком. Про местного учителя, кроме того, говорили, что из-за его симпатий к коммунистам он много претерпел когда-то от колонизаторов и что они загнали его сюда, в глухой угол, на съедение зверям и комарам. Это прибавляло ему еще больше симпатии в глазах местных жителей. Он был самым желанным гостем на всех праздниках, умел уладить любую тяжбу или разрешить спор. В ожидании учителя не переставали оживленно обсуждать происшествие.
— Учитель идет! — первыми закричали дети.
Все расступились, давая дорогу вышедшему из лодки человеку лет сорока, в рубашке с короткими рукавами и в подвернутых выше колен черных брюках.
— Посмотрите-ка, учитель, что за чудище?
Старик, до этого высказавший догадку о «помеси», первым подошел к учителю.
Все разом зашумели и тут же затихли. Учитель вынул из кармана и протер очки и, наморщив лоб, стал со всех сторон разглядывать животное.
— Это варан! Точно варан! — наконец сказал он и кивнул, словно подтверждая свои слова.
В толпе зашумели.
— Говорил же я, что варан, — торжествовал кто-то, — не верили!
— Ну! Варан такой не бывает, этот прямо с крокодила величиной!
Учитель улыбнулся. Добрая улыбка сделала еще более симпатичным его открытое, спокойное лицо. Он несколько минут внимательно разглядывал животное, потом спокойно сказал:
— Этот варан действительно непомерно большой. В сорок втором, когда я учительствовал в Долине Тростников, там поймали одного, длиной в три метра шестьдесят сантиметров. Это уже второй, которого я вижу своими глазами.
— А мясо его есть можно, учитель? — высунул кто-то голову.
— Можно, как и обычного варана, — кивнул учитель, приподнимая очки. — Да, только второй раз такого вижу. Значит, очень редки они. Наверно, в других краях живут. Вот этот, может, большим ураганом унесен, зацепился на бревне и переплыл море…[55]
Все зашумели.
— Тише, дайте послушать, что учитель говорит! — прикрикнул кто-то.
— Продолжайте, учитель!
— В предыстории человечества, — подождав пока все затихли, начал учитель, — были огромные чудовища, и среди них такие, чей вес достигал пятидесяти тонн, но сейчас они все вымерли. Они могут жить только в определенных благоприятных условиях. Изменение климата, постепенное остывание земной коры привели к тому, что навсегда исчезло много видов животных и растений, и теперь люди находят только их скелеты или следы в окаменелостях, выкопанные из-под многих слоев земли…
Поднялся шепот. Эти слова — земная кора, окаменелость и другие — были новыми и непривычными. Но люди так уважали учителя, что многие даже старались вставить пару словечек, показать, что им все понятно.
Учитель снял очки, лицо его было сосредоточенным и серьезным.
— Откуда бы они ни появились, — сказал он стоявшим вокруг людям, — какими бы ужасными ни были, если мы станем держаться друг друга, они нам не страшны.
Я понял, что учитель говорит о наших врагах. Он как будто хотел еще что-то добавить, но обернулся на внезапно раздавшиеся на берегу крики.
«У кого это голос визгливый, как у Толстухи?» — подумал я и посмотрел туда. Это и в самом деле была Толстуха.
— Даю сто пиастров за желчный пузырь варана! Даже двести!
Все такая же толстая, она тянула вверх пухлую руку с зажатой в ней кредиткой с красным слоном[56], на ходу вытащила из расстегнутого кармана еще одну кредитку и размахивала уже двумя.
— Тетушка! — бросился я к ней.
Толстуха, ойкнув, радостно заулыбалась, пухлой рукой с кредиткой хлопнула меня с размаху по плечу так, что я чуть не упал, и, кивнув мне с таким видом, словно говоря: «Подожди минутку», стала протискиваться в середину.
Ко потянул меня за руку:
— Это твоя тетя?
— Да нет, она мне на самом деле не тетя. Это хозяйка харчевни у Трех Каналов, я был у нее подавальщиком.
— Домой пора, — насупился вдруг Ко. — Пошли, вон торговая лодка уже пришла. Мама небось все глаза уже проглядела!
— Ты не хочешь посмотреть, как будут варана разделывать?
— А чего смотреть! Пошли домой, поедим и в лес еще сегодня успеем.
Толстуха, с удрученным видом оглядываясь, искала меня.
— Ан, ты никого здесь не знаешь? Попроси, чтоб купили для меня желчный пузырь. А то мне они не продают!
— Значит, они вообще не будут его продавать!
Она тяжело вздохнула и с сожалением причмокнула губами. Я вспомнил Ба Нгу.
54
Торговая лодка развозит по деревням мелкие товары, необходимые для населения.
55
На островах Малайского архипелага часто встречаются подобные пресмыкающиеся. Их называют варанами, по-местному — ки-да. Есть такие, длина которых достигает 4
56
Бумажные деньги, выпущенные дополнительно Индокитайским банком во время японской оккупации. Во время войны Сопротивления мы временно использовали эти деньги, снабженные нашей печатью, тогда как в оккупированных зонах ходили зеленые кредитки.