Выбрать главу

— Я сто раз говорил тебе, мне плевать на неё, — стараясь не повышать голос, говорит он, зная, как она реагирует на такое.

Слишком нежная и ранимая.

— Плевать! — вскрикивает она и в ее глазах слезы. — Я не хочу быть с тобой! Неужели тебе мало того, что произошло? Хочешь, чтобы все повторилось?

— Тише Лиля, — рычит он, разозленный ее тоном. — Я обещаю, больше никто не посмеет обидеть тебя. Я не хочу этого. И тогда не хотел. Ну что мне сделать, чтобы ты поверила?

— Отпусти меня, — просит она, и он тормозит, обхватывая ее лицо в свои ладони. — Прошу, отпусти? Не мучай меня больше?

— Не могу, невеличка, ты лишила меня покоя. Я жить без тебя не могу, спать без тебя не могу, никого не хочу кроме тебя, — он осторожно целует ее, слыша всхлипы вперемешку со стонами и понимает, что она тоже соскучилась.

Он толкается языком в ее ротик и чувствует, как сладко и тепло становится от ответных реакций Лили. Скучала девочка.

— Давай Лиль, сейчас сходим в больницу, а после я отвезу тебя домой и мы поговорим. Просто разговор. Обещаю, — говорит он, и она кивает.

Наивная. Все еще верит ему.

Ведь не отпустит же. Никогда. Только не теперь.

В больнице, он не отходит ни на шаг, обеспечивая проход в кабинеты без очереди. Она не удивляясь этому подчиняется, понимая, чем быстрее они выйдут отсюда, тем быстрее поговорят и расстанутся.

Пока он разговаривал с врачом, она украдкой смотрела на него, подмечая про себя, что с последней встречи он стал еще шире. Спортзал он всегда посещал два раза в неделю, когда они жили вместе, сейчас видимо, он бывает там чаще. Голубая рубашка, сидела на нем идеально и она невольно вспомнила, как по утрам они одевались и ездили на работу, когда стали жить вместе.

Глупая, наивная Лиличка.

Или как он называл ее, невеличка. За небольшой рост и худобу.

Мадина была другая, видимо просто, чтобы показать ей, как она убога.

Темноволосая, красивая, высокая и стройная, с правильными чертами лица она была полной противоположностью Лили — невысокой, русоволосой худышкой.

Сейчас она еще сильнее проигрывала ей в этом, ведь после их расставания перестала следить за тем, чтобы поесть, проваливаясь в депрессию, из которой ее и пытался вытащить Миша.

Миша.

— Дамир? — Лиля вскочила с места и взволнованно тронула его за рукав. — Парни ничего не сделают Мише?

— Лиля, я сейчас не хочу говорить о нем, — бросил он, играя желваками, и она в безотчетном порыве положила обе руки ему на грудь, пытаясь успокоить.

— Дамир, он ведь ничего не сделал. Всего лишь пригласил меня попить кофе, — пожала она плечами, и он улыбнулся, замечая этот жест и осторожно убирая прядь с лица, пряча за ушко.

— Поэтому, будь добра, не заставляй звонить им. Присядь и подожди меня, — его просьба сказана спокойным тоном, но Лиля понимает, что это не так и все же подчиняется, боясь, что Мише, может, не поздоровиться.

Как только все закончится, она поговорит с ним, все объяснит и его отпустят.

Как только врач пригласил их в кабинет, после сдачи анализов, Лиля заволновалась, потому что знала, она не могла быть беременна. Но следующие слова доктора, лишили ее последней надежды на то, что она сможет когда-нибудь освободиться от наваждения по имени Дамир Мурадов.

— Поздравляю вас, вы беременны!

2

Она открывает глаза и встречается с его невероятными темно-карими глазами, отмечая про себя, что с этой бородой он выглядит еще привлекательней. Он целует ее ладошку, и Лиля жмурится, улыбаясь.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает Дамир, и она вспоминает последние слова доктора.

Осматриваясь вокруг, она понимает, что они в том же кабинете, только вместо стула, она лежит на кушетке и резко поднимается.

— Лиля, осторожно⁈ — просит он, и она качает головой, кусая губы.

— Я не могла забеременеть, не могла. Твоя мать… — она осеклась, но Дамир уже насторожился и, стиснув ее руки, сел напротив, сканируя тяжелым взглядом.

— Что моя мать?

— Ничего, — тут же пожалела о своих словах Лиля.

— Она тогда что-то сделала? Ты из-за нее попала в больницу? — спросил он и она, вытащив свои ладошки, обняла себя за плечи.

— Я ничего не скажу.

— Хорошо. Я сам спрошу. Но не тебя, — его устрашающая интонация подействовала на нее, как и всегда, заставляя вскочить с места.

— Дамир, к чему сейчас ворошить это все?

— Поздно невеличка, теперь я не успокоюсь, пока не выясню все, — голос спокойный, но колючий и чужой, не такой, каким он говорит с ней.